Сегодня утром Настя рассказывала, как они с Тоней готовятся к экзамену. «Я совершенно не подсказываю. Только если она вдруг растеряется, кивну и скажу: «Ну-ну, чего ты застряла? Смелее!» — и уже все в порядке». А все-таки странная эта Настя! Неужели она думает, что на экзамене ей удастся кивать Тоне и подгонять ее? В том-то и дело, что там каждый отвечает сам за себя. Впрочем, только ли за себя? Конечно, нет. Вот, например, она, Катя, отвечает за всю их шестерку, а Настя — за свою и Лена — за свою… В общем, и за себя и за других… Ох, трудное дело — эти экзамены!.. Что-то будет? Что-то будет?
Катя уткнулась лицом в подушку и вдруг почувствовала у себя на затылке папину большую и ласковую ладонь.
— Ну что, дочка? — спросил он и сел рядом с Катей, на край постели. И, будто отвечая на Катины мысли, он сказал: — Тебе совершенно нечего волноваться. Ты хорошо работала в году, а это — самое главное. Завтра тебе самой будет смешно, что ты волновалась.
— Да, но я же не только за себя боюсь, — сказала Катя. — Нас ведь шестеро!
— Ну и все шестеро выдержат, раз вы все хорошо занимались.
Не столько от этих слов, сколько от тепла папиной большой ладони, от его негромкого уверенного голоса Катя вдруг успокоилась. Ей стало как-то особенно уютно, удобно. Она свернулась клубочком и крепко уснула.
Ночь прошла, как одна минута. Катя проспала до самого утра, ни разу не проснувшись.
Разбудила ее Таня. Сначала она осторожно потрепала Катю по голове, потом легонько пощекотала ей пятку, но Катя только недовольно дернула ногой. Тогда Таня решила действовать энергичней. Приподняв Катину голову, она выдернула подушку. Катя вскочила и взглянула на Таню заспанными, ничего не понимающими глазами. Но, вспомнив, какой сегодня день, испугалась еще больше.
— Ой, Таня, — сказала она, — ты из меня всю арифметику вытряхнула!
Таня засмеялась:
— Ну да, всю! Что-нибудь да осталось.
В комнату вошла мама. В руках у нее было Катино школьное платье, удлиненное насколько возможно и выутюженное, с новеньким белым воротничком, и белый пышный передник.
— Проснулась наша девочка? — сказала мама.
И Катя почувствовала в ее ласковом голосе те особые нотки, которые обычно звучали у нее в день Катиного рождения или тогда, когда Катя бывала нездорова. Но ведь сегодня она не больна, а день ее рождения будет только через месяц… А вот Мишу надо бы поздравить. Где же это он?.. Уже встал и убежал куда-то…
Катя быстро вскочила и начала одеваться.
На столе в соседней комнате ее поджидал завтрак — яичница и любимые Катины гренки, — но есть что-то не хотелось. Прибежал Миша и стал показывать Кате подарок от папы и мамы — настоящий столярный ящик со всеми инструментами, но Кате не хотелось смотреть и на ящик.
— Ну чего она волнуется? — возмущалась Таня. — Она же все прекрасно знает и решит любую задачу.
— А вдруг не решу? — начала было Катя.
Но Таня рассердилась:
— Никаких «вдруг»!
— А вдруг я все перепутаю?
— А ты не позволяй себе путать!
— А вдруг девочки не решат?
— Ну, тогда уж не знаю…
Катя чуть слышно вздохнула и пошла попрощаться с папой. Но папа еще спал, потому что накануне очень долго работал и поздно лег. Катя постояла немножко у закрытой двери.
Все остальные вышли в переднюю провожать Катю — и бабушка, и мама, и Таня, и Миша.
— Ругайте меня! — сказала Катя. — Все ругайте!
Мама потрепала дочку по голове:
— Зачем же ругать, если ты хорошо подготовилась?
— А это, говорят, такая примета, — объяснила Катя. — Чем больше дома ругают, тем лучше сдашь экзамены.
— Ах ты, старушка суеверная! Еще ни одного экзамена не сдала, а уже где-то набралась этих глупостей.
— Ага, ага! Вот ты меня и выругала! — обрадовалась Катя. — Ну а теперь, мамочка, поцелуй меня.
Мама крепко прижала к себе Катю и поцеловала ее в голову.
— Ну иди, иди, еще опоздаешь. Эта девочка, что живет у нас в доме, уже пошла. Я видела в окошко.
— Тоня Зайцева? Ну, она всегда приходит очень рано. А уж сегодня… Ох, надо и мне идти! Думайте, пожалуйста, обо мне. Все думайте, думайте, думайте!
И Катя, еще раз оглянувшись, переступила через порог.
Мама вслед за ней вышла на площадку лестницы.
— Не торопись сдавать работу, — сказала она, поправляя на Кате завернувшуюся оборку передника. — Лучше лишний раз проверь. И, главное, не будь рассеянной! Слышишь, девочка?
Перегнувшись через перила, она смотрела вниз, пока там не хлопнула входная дверь. Только тогда все вернулись в комнату. Бабушка высунулась в открытое окно.
— С девочками пошла, — сказала она, — с Аней и Наташей. Поглядите-ка, все три в белых фартуках… ну, прямо — лебеди!
И на самом деле, не успела Катя выйти на улицу, как навстречу ей бросились Аня и Наташа. Они уже целых пять минут поджидали ее на углу. Девочки взялись за руки и зашагали по тротуару.
Утро было чудесное. Сквозь незапыленную, свежую зелень листвы пробивался блеск солнца, синело небо. Листья трепетали все вместе, и каждый листок — отдельно, сам по себе, как будто стараясь что-то рассказать своим шелестом, своим трепещущим весенним шумом.
В школе сегодня было как-то особенно оживленно и в то же время тихо.
Анна Сергеевна, торжественная, праздничная, в новом темно-синем костюме, встречала своих учениц в вестибюле.
Класс, залитый весенним солнцем, блестел лаком парт. На столике Анны Сергеевны благоухали в кувшине свежие гроздья сирени. А классная доска была таинственно прикрыта газетой.
Девочки заняли свои места. В эту минуту дверь открылась, и в класс, к великой радости и удивлению всех учениц, вошла Людмила Федоровна, одетая по-весеннему, еще наряднее, чем Анна Сергеевна.
Анна Сергеевна, слегка улыбаясь, обвела глазами класс:
— Видите, девочки, кто пришел к нам на экзамен? Людмила Федоровна будет моей ассистенткой. Смотрите же!..
Она не договорила и, подойдя к доске, взялась за край газеты.
— Ой, девочки! — донесся шепот откуда-то из глубины класса. — Как страшно!..
Анна Сергеевна обернулась.
— Ничего, ничего, — сказала она и сняла с доски газету. — Скоро всех отпустим.
На доске, разделенной белой чертой пополам, были написаны мелом примеры и задачи: три примера и задача — для сидящих слева, и столько же — для сидящих справа.
Обе задачи были про землекопов, выкопавших канаву, но только цифры в задачах были разные.
— А, землекопы! — обрадовалась Катя, как будто увидела старых знакомых. Она стала спокойно переписывать задачу на листок, лежавший на парте:
