– Так. Быстро на ковер, соберись, мы уже начинаем прогон!
Истекали последние минуты перед стартом, слова тренера доносились как сквозь вату, и Олеся механически делала все, что нужно, но это была уже не та, утренняя Олеся, веселая и всесильная, а другая – разбитая, поверженная, преданная.
И вспыхнули мучительные воспоминания – Япония, Гриша и Динара, – и, хотя она давно уже простила подругу и помирилась с ней, так и не ставшей девушкой Тарзана, – старая рана на ноге отозвалась тупой болью, и Олеся вдруг поняла – она не сможет. Она не сможет сейчас выступать, ее душевные страдания невыносимы, и нет такой силы, которая вытащит ее из этой бездны.
Однако оказалось, что такая сила все-таки есть.
– И ты поверила?! – громовым голосом закричала тренер, подбегая к ней и потрясая айпадом. – Ты поверила во всю эту чушь? Да это же чистая подстава, фальшивка, фальсификация! Клео специально все это сфабриковала, чтобы прихлопнуть тебя и чтобы ты стала такая, как сейчас!
– Но зачем ей это? – закричала в ответ Олеся – так громко, что сорвала голос. Никогда в жизни она не орала так на тренера! – Зачем?! Она мне не соперница! И ее команда тоже!
– Да просто так, из вредности! Чтоб тебе плохо было. А может, из мести – за Соню. И вообще, мало ли что она хотела припомнить тебе! Ты что, Клео не знаешь?!
Ответить Олеся не успела – именно в этот момент команда выстроилась, чтобы идти на ковер.
Внутри все кипело, обида и боль разъедали ее, и, хотя Олеся всеми силами старалась сдерживаться, эмоции выплескивались через край. И от этого все у нее получалось резко, чрезмерно, бесконтрольно – слишком высокие прыжки, слишком закрученные пируэты – и слишком сильные переброски. И если в личном упражнении это было бы и неплохо, то в команде, где все зависели друг от друга, произошел сбой – ее напарница, Катя Жумарина, нарушив строй, с трудом поймала обруч. Поймав гневный обиженный взгляд, Олеся опомнилась и попыталась вернуть самоконтроль, но в этот момент сама неловко дернулась, и дикая, резкая боль пронзила ногу. Ее хватило только на то, чтобы, стиснув зубы, завершить упражнение и, не показывая виду и даже не прихрамывая, уйти с площадки – чтобы потом со стоном упасть на руки тренеров.
Оценка за выступление была самой средней – 17,500. Девушки отгородились от виновницы ледяным молчанием.
«Прости, у меня не получилось. Она знает», – написала Ивану Инга Павловна.
– Ну вот. Эту Олимпиаду мы потеряли, – голос тренера Лунге бесцветен и тускл. – Ничего не выходит, все разваливается. И больше поставить на замену некого.
– Ничего мы не потеряли и ничего не разваливается! – вскинулась Инга Павловна. Она села рядом с Олесей, которой только что сделали обезболивающий укол, и ровным голосом спросила:
– Ты хочешь, чтобы Клео победила? Чтобы она добилась своего?
– Нет, не хочу, – пролепетала Олеся, массируя лодыжку. Ровного голоса тренера она боялась больше всего – это означало, что Инга Павловна в немыслимом гневе.
– Но ты же поверила ей! – упорствовала тренер.
– Нет… Не поверила, – с легкой заминкой произнесла Олеся.
– Тогда соберись… и немедленно попроси у своего парня прощения!
– Что?! Но как? Сюда же никого не пускают! – Олеся жалобно посмотрела на тренера.
– Значит, обратись к нему мысленно! И скажи, что веришь ему и любишь!
Боль постепенно отступала, и вместе с ней – надуманные волнения и страхи. Олеся снова начала оживать, отчаянно ругая себя за непростительную внушаемость и легковерие. Закрыв глаза, она мысленно обратилась к Ване и попросила у него прощения – за неверие в его чувства.
И тут же тренер подсунула ей айпад:
– Вот! Читай!
«Никому и ничему не верь, это подстава. Люблю, любил и буду любить только тебя. Навсегда твой Иван».
Оказалось, что мысленные сообщения доходят даже быстрее электронных!
Итальянская команда выступила ярко и красиво, оценки были высокими, но Олесю выступление не впечатлило – она уже столько раз видела за последние четыре года эту композицию! Как так можно – нон-стопом гонять одно и то же? Не поменять с прошлой Олимпиады? Это же такая скукотища, никакого драйва! Один сплошной карьеризм.
После итальянок выступали болгарки. Эта команда понравилась больше, хотя допустила ошибку – одна из спортсменок упустила обруч. Оценки были ниже, чем у итальянок, но композиция у болгарок оказалась новой, повышенной сложности, и Олеся болела за них, как за своих, сочувствовала потере и от всей души желала выхода в финал.
Приближалось выступление россиянок, и Олесей овладевали все большая нервозность и нетерпение. Поскорее бы!
– Больше не дергайся, оки? – строго попросила Катя.
– Ага, – виновато кивнула Олеся.
Финальное выступление прошло на одном дыхании. Команда девушек в черно-бежевых бархатных купальниках, расшитых желтыми стразами, жила как один организм, настолько четким и слаженным было каждое движение. Ни единой потери, ни единого сбоя, ни единой заминки. Запасная Олеся Кочубей наконец-то нашла свое место в общем ансамбле, и коллектив стал единым целым.
Этой группе было под силу все, и выступление с золотистыми лентами превзошло все ожидания. Такого количества сложнейших элементов, связок, точных и четких перебросок еще не видели стены монументального здания Гранд Паласа.
В историю художественной гимнастики была вписана новая страница.
Оценка 19,000 была закономерной и вызвала в зале гром аплодисментов и рев тысяч глоток.
И снова награждение, и гимн великой страны оглашает зал, поднимая в едином порыве тысячи болельщиков. И трехцветный флаг взлетает вверх выше всех других флагов. Глаза у чемпионок на мокром месте – ведь героини последнего дня Олимпиады, в сущности, еще совсем девчонки.
– Молодец! – обняла Олесю Катя. – Сдала экзамен! Уважаю!
И они вместе заплакали – громко, навзрыд, не стесняясь направленных на них многочисленных видеокамер.
А потом был гала-концерт, на котором Принцессы грации превзошли себя, показав публике нечто совершенно неожиданное: так, Соня Красухина вместе с партнером, волонтером Данилой Иволгиным, исполнила несколько латинских танцев – ча-ча-ча, самбу и мамбу. Правда, танцевала она не в бальной обуви, а в спортивных тапочках (чтобы не портить ковер), но от этого эффект был не меньший.
Катя Жумарина тоже оказалась танцовщицей и порадовала зрителей прекрасным исполнением танца живота.
Но больше всех удивила публику Олеся Кочубей. Выйдя на ковер под закрытие концерта, она исполнила номер с цирковыми булавами и завершила его акробатической связкой рондат – фляк – сальто, которую выполнила безукоризненно профессионально.
– Прощание с прошлым, – скороговоркой объяснила она, поймав разъяренный взгляд Борелис. – И нога даже ни чуточки не болит!
