Но энтузиазм Фаэтона не так просто было остудить. Шестнадцать лет его мать и сестры твердили, что абсолютно все его желания были плохими идеями — слишком опасно, слишком рискованно. Больше он не собирался поддаваться уговорам.
— Разреши мне вести солнечную колесницу, — сказал он. — Я всегда этого хотел. Это моя мечта!
— Но, сын... — Гелиос оглянулся в поисках-поддержки со стороны придворных, но те резко заинтересовались своим тако на завтрак. Никому не выдержать жар колесницы, кроме меня. Даже Зевсу, а он самый могущественный бог из всех. Моя четверка лошадей практически неуправляема. И подумай о маршруте. Сначала ты взлетаешь вертикально вверх, как на самых жутких американских горках на свете, и оказываешься так высоко, что буквально задеваешь головой небеса; да еще все эти монстры-созвездия, что только и ждут, как бы на тебя напасть! Затем спуск, практически свободное падение, от которого кровь стынет в жилах... Я тебя совсем не убедил, да?
— Звучит потрясающе! — воскликнул Фаэтон. — Когда я могу начать?
— Давай поведу я. А ты будешь сидеть рядом, махать рукой и бросать конфеты?
— Нет, пап.
— Давай я потренирую тебя пару месяцев, прежде чем ты возьмешься за поводья. Или пару столетий. Отправляться завтра - это безумие.
— Нет.
Гелиос тяжело вздохнул.
— Ты разбиваешь мне сердце, парень. Хорошо. Идем.
Солнечный гараж совсем не походил на стандартные гаражи, заваленные коробками, сломанной мебелью и старыми рождественскими украшениями. На мраморном полу нс было ни пятнышка. Стойла были недавно вычищены. Команда богов-часов в одинаковой рабочей форме с надписью «Чист-отряд» суетилась, полируя отделку колесницы, пылесося салон и запрягая огненных коней размером со слонов.
Одни только колеса колесницы были в два раза больше Фаэтона. Золотые оси и обода с серебряными спицами и тормозными колодками от «Мазерати». На боках колесницы красовались шедевры Гефестовой металлической мозаики — «живые» виды Олимпа, отлитые из золота, серебра и бронзы. Салон из черной кожи дополняли навороченная стереосистема, держатели для напитков из двадцати четырехкаратного золота и освежитель воздуха в виде сосны на зеркале заднего вида.
Фаэтону не терпелось залезть внутрь, но, когда он схватился за поручни, те оказались раскаленными, как газовые горелки.
— Стой. - Отец взял какую-то бутыль с чем-то, похожим на солнцезащитный крем. — Дай я нанесу это на тебя, чтобы ты не вспыхнул факелом.
Фаэтон нетерпеливо ерзал, пока Гелиос мазал ему лицо и руки волшебным лосьоном. Он уже проходил это в далеком детстве. Пока остальные дети играли на берегу Нила, мама обмазывала его с ног до головы, сопровождая это глупыми лекциями об опасности солнечных ожогов, крокодилов и так далее. Достало!
— Вот так, — наконец сказал Гслиос. — Так ты не умрешь мгновенно. Как только колеса закрутятся, температура колесницы подскочит где-то до шестидесяти пяти градусов, и это внутри, с работающим на полной мощности кондиционером.
— Там не может быть настолько жарко, — не поверил Фаэтон, хотя его ладони уже покрывали ожоги.
— Слушай, парень, у нас не так много времени до рассвета. Я постараюсь дать тебе пару советов, как сохранить себе жизнь.
— Ого! — Фаэтон взобрался внутрь и бросился к приборному щитку. — У тебя есть встроенный блютуз?!
— Фаэтон, пожалуйста! — Гелиос запрыгнул следом как раз вовремя, чтобы остановить его от запуска ракетных двигателей. - Нс трогай кнопки! И что бы ты пи делал, ни в коем случае не подгоняй лошадей кнутом!
— А есть кнут? Круто! — Фаэтон сдернул его с держателя и хлестнул золотой плетыо, оставив в воздухе огненный след.
— Забудь о нем! — взмолился Гелиос. — Лошади и так достаточно быстрые. Кстати говоря, их зовут Вспышка, Заря, Огонь и Пламя. Не называй их Доннером, Блитиеном, Кометой и Кьюпидом, они это не, выносят.
— Почему?
— Не важно. Если нужно будет сбавить скорость, ,1 воспользуйся поводьями. Крепко держи их, иначе они поймут, что ты неопытен, и начнут плохо себя I вести.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулся Фаэтон. — Эти 1 лошадки выглядят такими дружелюбными.
Кони тряхнули огненными гривами. Из их ноздрей I вырывались клубы вулканического пепла, а копыта I царапали мраморный пол.
— Ага, конечно, — отозвался Гелиос. — Самое главное — держись середины неба. Когда поднимешься, ты увидишь проложенный мною маршрут — что-то вроде конденсационного следа. Следуй ему. Лошади знают дорогу. Не поднимайся слишком высоко, иначе ты подожжешь небеса. Не опускайся слишком низко, иначе ты уничтожишь землю.
— Понял.
— Не забирай слишком к северу или югу. Держись ровно середины неба. Пока ты это помнишь и не совершишь никакой глупости, у тебя останется маленький шанс на выживание.
Для Фаэтона все это было не более чем привычное занудство. Мама и сестры с начала времен постоянно читали ему лекции. Все его мысли были о симпатичном огненном кнуте, потрясающих лошадях и о том, как эпично он будет выглядеть, ведя золотую колесницу по утреннему небу.
Смартфон Гелиоса предупреждающе зазвенел.
— Солнце, на выход, — и он спустился с колесницы.
В гараж забежала богиня зари Эос и нажала кнопку на стене. Подъемная дверь уехала вверх, зажглись фонари, подсвечивая раннее утреннее небо. Эос подставила розовые руки под свет, устроив небольшое представление театра теней. Фаэтон никогда не думал. что ежедневный восход сопровождался столь странным действом.
— Последний шанс, — с мольбой обратился к сыну Гелиос. — Пожалуйста, нс делай этого.
— Я справлюсь, пап! Хватит уже! Верну я твою колесницу без единой царапинки!
— Музыку громко не включай. И не отпускай поводья. И если надо будет припарковаться...
— Пока, пап! Спасибо! — Фаэтон взмахнул поводьями. — Йеху!
Лошади потащили колесницу с Фаэтоном в небо под прощальный вопль Гелиоса:
— Страховка в бардачке!
Поездка оказалась намного круче, чем Фаэтон себе представлял.
Он улюлюкал, кричал и танцевал от счастья в колеснице, несущейся со скоростью миллиарда миль в час.
— ДА, КРОШКА! — орал он. — Кто солнце? Я солнце!
Лошади моментально вышли из-под контроля. Вспышке, Заре, Огню и Пламешю не нравилась небрежность, с какой Фаэтон держал их поводья. И его танцы их тоже не вдохновляли. Они скакали в два раза быстрее обычного, по из-за подъема и потому что это была первая поездка Фаэтона, он не замечал неладного.
Зато люди па земле очень даже заметили. Сами подумайте, они проснулись, ну, скажем, в шесть утра, а уже через двадцать минут наступил обед.
Достигнув вершины неба, колесница выровнялась. Как и восторг Фаэтона. Он бросил взгляд на все те кнопки на приборном щитке, что не должен был нажимать. Держа поводья одной рукой, второй он перетасовал диски отца в поисках чего-нибудь неотстойного, но коллекция была безнадежной: попадались сплошные «Добрый день, солнце», «Шагая по солнцу», «Ты солнце моей жизни» и прочее старье на солнечную тему.
