– Психологически верное описание распространенных женских проблем. Так говорили мне, когда рекомендовали, – уточнила я.
– Ну да. Хотя, думаю, что дело в тоне. В том, как подано все это. Вы сами читали?
Мне захотелось закричать, что я – писала!
– Так, пролистала.
– Почитайте. Чтобы понимать, о чем сегодня могут писать женщины.
– А о чем они могут писать? О любви, о семье… – Я пожала плечами.
– Да, но иногда создается впечатление, что это все им не нужно. Ни любовь, ни работа…
– Это написано в этой книге?!
– Да, но вы сразу ни за что не поймете, что там идет речь именно об этом.
Тут я обратила внимание, что вокруг нас собралась маленькая женская толпа.
– Там не об этом. Там про то, что мужиков учить надо. Иначе они «горизонты теряют», – вступила в разговор высокая барышня.
– Ну, каждый читает и каждый понимает все по-своему, – снисходительно рассудила дама. – В моем возрасте смотришь в суть проблемы.
«Господи, да о чем они! Я ничего такого не писала. И та, моя соавтор, по-моему, тоже. Она «сфокусировала» взгляд, добавила резкости. Но не проблем семьи. Или – взаимоотношения полов вообще. Надо бы перечитать!» – думала я про себя, пока листала книгу. Рядом продолжалось обсуждение. «Господи, что же это за шедевр я написала!» – с горечью подумала я. Ощущение было, что я стала человеком без тени, человеком-невидимкой, человеком-фантомом. Я сама себе казалась человеком, который потерял право на реальность. Передо мной лежала книга. О ней спорили, ее обсуждали, пытаясь понять замысел автора, а я, знающая ее до запятой, не могла ничего сказать.
– А бывают в вашем магазине творческие встречи с авторами? – спросила я у администратора.
– Конечно. Расписание на следующий месяц – в зале художественной литературы.
– Я его видела, но не нашла там Анны Монк.
– А эта встреча не запланирована. Хотя мы были бы заинтересованы в ней. Книга пользуется популярностью.
– Так почему тогда не планируете встречу?
– Литературный агент говорит, что сейчас нет времени. Что, может быть, позже.
– То есть надежда есть, надо звонить, узнавать.
– Конечно, конечно. – Администратор кивнула. – Но не могу сказать, когда это будет.
Я поблагодарила и вышла на улицу. Итак, книги идут нарасхват. Автор пишет следующую. Или переделывает. Встречаться с читателем не стремится. Это было понятно по тону администратора. Видимо, переговоры с литагентом дали возможность подметить это обстоятельство. Что еще? Книга стоит дорого. Дороже, чем многие издания – я внимательно изучила менее удачливых конкурентов на соседних полках. К этой очень небольшой информации я прибавила то, что смогла узнать из Интернета. То есть почти ничего. Набрав фамилию автора, я могла лишь узнать, где и за сколько можно купить книги. Но никакой аннотации, никаких других сведений найти не смогла. Словно человек возник ниоткуда. Понятно, что это был псевдоним – я бы тоже под фамилией Боярцева ничего не опубликовала. По многим причинам. Например, мне совершенно не хотелось, чтобы при случае весь мир узнал грустные факты из жизни моей семьи. И потом, ты же не знаешь, как примут твою книгу. Хорошо, если это будет успех! А если разгромные рецензии и хула?
При мысли о рецензиях я воспрянула духом – наверняка были публикации в газетах. Надо хорошенько порыскать в Интернете, вдруг отыщутся рецензии на книги?
Вечером того же дня, просидев несколько часов кряду, я нашла несколько публикаций, в которых достаточно подробно разбиралась книга. Посмотрев на даты, я обнаружила, что все статьи вышли в одно и то же время – сразу после выхода книги. Общий тон – хвалебный. Немного замечаний, но совершенно незначительных, а таких, чтобы автора не заподозрили в ангажированности. Я обратила внимание на фамилии «рецензентов» – две женские, три мужские. Прочитав все это по второму разу, я выделила одну. Она бросалась в глаза основательностью – это был не просто обзор новинок или аннотация, а полноценный разбор книги с первой до последней главы. И язык этой публикации был другой. Вся статья посвящалась роли «женской» литературы в национальном культурном пласте. Роль, как и предполагалась, отводилась маленькая и незначительная. За редким исключением. В это исключение попало несколько фамилий, в том числе и фамилия Монк. Рассыпаясь в похвалах идее и основной сюжетной линии, рецензент сетовал, что эта книга никогда не будет переиздана, что хоть и отсутствует цензура, но упоминание имени бога всуе, безусловно, обратит на себя внимание, и скорее всего это может вызвать неудовольствие религиозных кругов.
Читая это место, я невольно улыбнулась. С моей книгой происходили чудеса – незначительные детали, намеки и фигуры речи вдруг приобретали вес и значение, становились чем-то программным и даже опасным для общества. Одна из последних фраз выглядела примерно так: «Мы не знаем, каковы причины, побудившие автора написать эту вещь, знаем только, что появился сильный и глубокий беллетрист, обладающий не только стилем, но и безусловным умом!»
«Причины написания этого романа еще как ясны – мне нужны были деньги!» – подумала я и поймала себя на мысли, что с некоторых пор полностью отождествляю себя с автором книги.
«Но я и есть автор! Идея же моя. Все придумала я. Она лишь расставила акценты!» – думала я, переписывая фамилию рецензента. Фамилия была звучная – Поспелов. Из всех, кто написал о книге, он единственный показался мне самым внимательным и значительным. И почему-то у меня было чувство, что Поспелов если и не встречался с Анной Монк, то знает ее неплохо.
На следующий день я позвонила в редакцию и попросила к телефону господина Поспелова.
– Я слушаю вас, – ответили мне буквально через мгновение.
Минуты три у меня ушло на долгие и сбивчивые объяснения, потом еще минута на просьбу встретиться со мной. Господин Поспелов был благосклонен и полон важности.
– Я не знаю, чем смогу вам помочь, тем более внятно вы объяснить не можете. Подъезжайте – поговорим.
– Во сколько вам удобно?
– Да, хоть сегодня, но до трех часов.
– Через час буду у вас.
Никогда я не собиралась так быстро. Не прошло и часа, как я уже бродила по Лубянским переулкам и искала нужное здание. Нашлось оно неожиданно – подняв голову, увидела, что нужное здание находится от меня по правую руку. Изучив вывеску, я прошла в странный вестибюль хорошо отремонтированного доходного дома. Вместо ожидаемого швейцара (мозаика в стиле модерн предполагала внушительную фигуру с галунами и позументами) меня встретил человек в черном и с рацией.
– Вы к кому?
– К Поспелову. Геннадию Петровичу.
– Вам пропуск заказывали?
– Да, я – Боярцева Анастасия.
Человек в черном, не выпуская рации из рук, просмотрел картонные карточки, веером разложенные на столе, поискал что-то в компьютере и только потом важно произнес:
