– Поздравляю, – муж был невозмутим. Он не хлопнул в ладоши, не вскочил, не поцеловал ее в шею. Он остался там, где был – за обеденным столом.
– И ты знаешь, чем я буду заниматься? – не унималась Юля.
– Чем? – Муж вылавливал из компота вишни.
– Я буду писать.
– Здорово! – кивнул муж.
– Ты не понял! Я буду писать, понимаешь, сочинять! Ну, правда, мне сказали, что об этом нельзя никому говорить… – Юля повернулась к мужу.
– Ага, военная тайна. – Муж выплюнул косточку на блюдце.
– Нет, думаю, коммерческая… Я, если честно, не очень понимаю, зачем и почему такие строгости там, но если так заведено…
– Не смеши. Ты можешь сказать, какой коммерческий прок от твоих письменных трудов? – Все было съедено, и муж мог уделить больше внимания ее новостям. – Ты не торопись с ответом, ты подумай…
В его голосе была издевка. Ну, где-то он был прав, излагать мысли на бумаге у Юли получалось не очень хорошо. Она предпочитала делать это лаконично, сжато, без украшательств словесных.
– Слушай, – Юля обернулась к мужу и вытерла руки, – во-первых, вызови мастера, пусть починит посудомоечную машину. Надоело руки портить. А во-вторых, не язви. Никто не обещал тебе писательства, я буду заниматься, ну как сказать…
Юля замялась – она понятия не имела, чем же все-таки будет заниматься, не знала, каков итог ее работы, ну, кроме денег, которые обещали заплатить.
– Ладно, не кипешись. – Муж еле заметно потянулся за столом, но, увидев ее взгляд, сделал вид, что просто расправляет затекшие плечи. Юлина борьба за правила хорошего тона иногда приносила свои результаты.
– Я не обижаюсь, я просто хотела тебе рассказать… – Последние свои слова Юля уже говорила в спину мужа, который покинул кухню и направился к дивану.
– Понял, понял… – раздалось из гостиной, а потом в разговор вступил телевизор.
«Черт с тобой! Не хочешь слушать – не надо. Я тоже не буду спрашивать, что думает твой шеф Малютин по поводу внедрения твоей методики изучения верхних слоев глинозема. Вот придешь расстроенный с работы, будешь жаловаться, а я выйду из комнаты и прикрою за собой дверь. Тогда узнаешь!» – обманывала себя Юля и продолжала мыть посуду. Она отлично знала, что при первых признаках служебных неприятностей у мужа в институте будет сочувственно смотреть ему в глаза, поддакивать, последними словами крыть Малютина, наливать коньячок. «Можно, можно, надо стресс скинуть!» – будет она бормотать тут же. Появятся любимый пирог с корицей и домашняя буженина. В квартире будет тихо и благостно.
«Все мы, тетки, одинаковы. Мужики ногами по душе ходят, а мы молчим, утираемся и еще облизываем их!» – Слезы покатились из ее глаз.
На новую работу Юля пришла рано. Даже слишком рано. Но ее распирало от гордости и радости. Сменить домашнюю клетку с нескончаемым возом домашних хлопот на чистый удобный и вполне комфортный кабинет – этого одного было достаточно, чтобы возрадоваться.
– Уже десять, я могу подняться к себе? – Она с гордостью произнесла «к себе».
– Да, – секретарь улыбнулась. – Хорошего вам дня.
– Спасибо, – совсем возликовала Юля.
«Удивительное дело, почему дома люди такие резкие и грубые, а на работе – сама предупредительность?! – думала она, поднимаясь в лифте. – Вот эта тетенька-секретарь наверняка орет на мужа и детей. И сегодня утром гоняла их по дому, заставляя убрать вещи. Я точно знаю, что она вела себя так, поскольку сама ругалась с мужем – меня тошнило от его бесчисленных домашних футболок, которые он разбрасывал по всем углам. Странно так, а когда ухаживал, был такой аккуратист, такой педант, такой!..» – Вечная песнь о том, «какой ты был…», прервалась на шестом этаже, где находился Юлин кабинет.
Магнитный ключ щелкнул, и вот она уже в небольшой комнате, где есть все для жизни – стол, кресло, диван, полки, шкаф, небольшая кухня, кофеварка, санузел и, наконец, самое главное – компьютер. То есть та вещь, которая сейчас превратит ее унылую, полную рутины жизнь в сказку. Юля сейчас сама себе ее напишет и сама в ней будет жить. Будет жить ровно восемь часов рабочего времени плюс один час – перерыв на обед.
«Знаете, как приятно быть одной? Совсем одной, – думала Юля. – Забраться с ногами на диван и не чувствовать себя виноватой бездельницей только потому, что в каком-нибудь углу шкафа обязательно найдется неглаженая рубашка, а мука не пересыпана в надлежащую емкость. Знаете, сколько элегантности в простой неторопливой задумчивости? В сигарете, зажатой в пальцах? В самом этом жесте. В том, как аккуратно стряхиваешь пепел тонким пальцем с идеальным маникюром? Маникюр идеальный, потому что тебе не надо мыть каждые два часа посуду после перекуса, не надо застирывать какое-нибудь пятно, не надо отжимать противную губку с жестким зеленым слоем. Вы даже не представляете, как хорошо и как легко на работе!»
Впрочем, Юлин муж это знал – и она теперь отлично понимала, почему он так туда всегда спешил.
Юля почти не работала. Ее стаж был ничтожен – полтора дня в районной библиотеке. На второй день выяснилось, что благоверный не умеет разогревать картофельное пюре.
– Сиди дома, деньги зарабатывать буду я! – сказал он ей.
И Юля стала специалистом по оливье и холодцу, по отбеливанию скатертей, взбиванию белков «до крутых пиков». Сначала было все неплохо, а потом в том месте, где помещалась душа, образовалась дырочка, и душа вытекла куда-то в пространство и больше уже не возвращалась. Она заблудилась в ее мечтаниях, в воспоминаниях и несбывшихся надеждах. Юля, наверное, и не устроилась бы на работу, если бы не тот сон. Он был коротким, каким бывают сны перед рассветом. Ей казалось, что она что-то стирает (даже во сне Юля хлопотала по хозяйству!). То ли полотенце, то ли салфетку. Стирала она долго, а потом полоскала в воде, встряхивала и вешала постиранное куда-то под потолок… И в это время, когда она уже собиралась покинуть ванную, вдруг чей-то голос спросил:
– И как же ты без меня тут? Неужели хорошо?
– Плохо, – ответила она не задумываясь, словно знала, кто говорил и о чем речь.
– Тогда бросай это все! Возвращайся к себе, – прошелестел голос, и Юля проснулась. – Возвращайся к себе! Там, у вас в провинции, принято жить неторопливо, а здесь, деточка, Москва, здесь надо шевелиться.
Юля открыла глаза, возле кровати стоял муж. Он был уже в костюме и сердился, что она проспала, а приготовить завтрак он себе не мог.
«Что это было? Сон? Или… Да нет, сон… А как толковать его?..» – Юля даже не ответила на резкость мужа, ей казалось, что она все еще слышит тот самый голос. Хлопнула входная дверь, потом зашумел мотор – это уехал муж на работу, и Юля подумала, что, если хоть еще одно мгновение пробудет на этой кухне, – она сойдет с ума.
Юля позвонила по первому же объявлению, которое попалось на глаза и которое ей показалось интересным. Собеседование, два дня ожидания, и она – здесь, в своем кабинете, перед компьютером, и у нее целый день свободы! Целый день, который будет посвящен только ей – ее интересам, ее целям. Юля чуть не расплакалась от сознания собственной решительности и успешности. «Да, но надо писать, надо что-то писать!» – опомнилась она и, глупо улыбаясь, включила компьютер. Так в детстве она ходила в кино – как только гасили в зале свет, Юля начинала улыбаться в предвкушении чуда.
