Через две недели я проснулась с ощущением, что силы меня переполняют. Что все увиденное мною, все что я узнала, все что услышала требует осмысления. Все увиденное мной и услышанное дало толчок к тому, чтобы я подумала наконец о себе, о своей сущности, о том, что я такое и кем я бы могла стать. Это был анализ предыдущей жизни и мечта о новой, грядущей, которая, так или иначе, должна была отличаться от всего, что было. И опять мне показались лишними люди. И опять мне захотелось одиночества, только уже в своем доме, среди предметов, ставших любимыми и привычными.
– Сестра, ты совсем пропала! – Лида, обеспокоенная моим молчанием, звонила чуть ли не каждый день.
– Со мной все нормально, просто сейчас так надо.
– Смотри, как знаешь. – Лида немного обижалась, но потом снова начинала звать в гости и соблазнять разносолами.
Я сидела затворницей и копила силы, я чувствовала, что это время не пройдет даром.
Именно тогда я поняла, что свобода, чего бы она ни касалась – времени ли, мысли, действий, – это великая вещь, она рождает другого человека, сильного и уверенного в себе, не боящегося перемен.
– Лида, пойду-ка я учиться, – огорошила я сестру однажды утром. – Я ведь неуч. Одиннадцать классов – этого мало, сама понимаешь. У меня есть навыки, но нет системных знаний ни в одной области. И вообще, в наше время без образования…
– Иди, конечно, – согласилась Лида. – Может, в мой институт? Там есть коммерческое отделение, экономический курс. Как раз по профилю. Не забывай о нашей с тобой договоренности.
– Не забываю, – заверила я, отметив про себя, что целеустремленные люди слегка эгоистичны. И сестра моя в этом смысле не исключение.
Просидев над справочниками, я выбрала два похожих коммерческих вуза, съездила на разведку и решила, что весной пойду изучать экономику и делопроизводство в сфере бытовых услуг. Не самая веселая тема, но я понимала, что рано или поздно знания в этой области мне понадобятся.
– Думаю, что у вас есть шансы, – сказали мне в приемной комиссии. – До экзаменов можете походить на подготовительные занятия. Стоят они не очень дорого.
Сколько бы они ни стояли, а на работу мне нужно было устраиваться без промедления, считала я. К тому же стоило прикинуть, во сколько мне обойдется моя образовательная затея и сколько я потратила за почти полтора месяца безделья.
– Возьми из отложенных денег. – Лида видела мою озабоченность.
– Нет, дорогая, мы даже в самые тяжелые времена не трогали эти деньги. А потом, сколько можно отдыхать? Все равно надо искать работу.
– А вернуться к Анатолию Дмитриевичу не хочешь? Он тебя возьмет.
– Нет, не хочу. Там хорошо было, но это уже пройденный этап. И потом я знаю, что там сейчас нет мест. – Я действительно знала ситуацию с кадрами на прежней работе.
– Тогда самое простое – объявление о вакансиях и знакомые. Я поспрашиваю…
Я не волновалась. Я знала, что через недели две или три я буду работать – Москва не тот город, в котором можно остаться безработным. При условии, конечно, что ты не капризничаешь и реально оцениваешь свои шансы. Я свои оценивала как раз реально – несмотря на то, что мне везло и что до этого я занимала вполне солидные должности и получала очень неплохие деньги. Полная оптимизма, я принялась ходить на собеседования.
Наша с Лидой мама всегда говорила, что самое верное – это ждать от жизни гадость. Если твои ожидания оправдаются – ты не очень расстроишься, если не оправдаются – будешь вдвойне рад. В Москве я напрочь забыла домашнюю мудрость и уже через месяц бесплодных поисков работы была на грани паники.
– Слушай, Игорь может поговорить у себя на работе, может, там есть что-то… – Сестра не на шутку стала переживать.
– Нет, спасибо… Я еще попытаюсь что-нибудь сделать сама, – отказалась я, убежденная, что рискованно так близко сходиться с семьей сестры. Начнутся недомолвки, тайное недовольство, и в результате такие хорошие отношения будут испорчены. И потом… потом мне хотелось быть самостоятельной – так было всегда, так должно было быть и в этот раз.
Волноваться я начала через полтора месяца. Срок вроде бы небольшой, но мои обстоятельства меня подстегивали – заканчивались деньги на жизнь, и приближалось время, когда следовало платить за подготовительные курсы. Еще я хотела проведать родителей, а для этого нужно было купить продуктов, все необходимое для хозяйства и отложить деньги для соседки – та иногда им помогала. Все это меня начинало волновать, а самое главное – дома я стала себя чувствовать неудобно. Были очень неприятными ощущения ученика, прогуливающего уроки – нудность бесцельного времени, невозможность сосредоточиться, страх наказания и угрызения совести. Примерно раз в два дня я выезжала на собеседования. После этого мне становилось чуть легче, но к вечеру я уже очень четко понимала, что мне откажут. Непонятно, как я это угадывала, но ни разу не ошиблась в предчувствиях. Перед Лидой я держалась уверенно – во-первых, не верилось, что не найду работу, а, во-вторых, опять же привыкла быть опорой, а опора должна быть прочной.
– Скажите, а у вас есть опыт подобной работы? – Человек со скучным лицом очень вяло выспрашивал мою биографию.
Я заглянула в компанию по производству пластиковой посуды. Сам маленький заводик находился в области, офис в Москве собирал заказы, занимался маркетингом и разрабатывал дизайн. Я обратила внимание на детскую посуду, предназначенную для торжественных случаев. Мне показалось дело интересным.
– Нет, у меня нет опыта, но в отделе новой продукции я бы с удовольствием поработала. Я немного рисую, могла бы и с клиентами работать, именно этот опыт у меня есть.
– Понятно, – протянул человек со скучным лицом, захлопнул папочку, лежащую перед ним и поднялся. – Мы вам перезвоним.
Это означало: «Простите, вы не подходите!» «Так, еще немного, и я пойду в самые простые секретарши, горничные или няни. Впрочем, в няни не возьмут, образования педагогического нет!» – думала я на обратном пути.
В полном расстройстве я забрела в кофейню около дома.
– Здрасте, рады вас видеть! Знаю, знаю, двойной кофе и меренгу с кремом? – Знакомая официантка перечислила привычный мой заказ.
– Нет, – в такой патовой ситуации мне надо было быть очень экономной. – Чашку чаю. С сахаром.
– Хорошо, – официантка не повела бровью.
«Вот и отлично, сейчас посижу немного, время потяну, а завтра… Завтра опять буду звонить».
В ожидании заказа, я раскрыла кем-то оставленную на диване газету. Новости почему-то были не так интересны, как в начале моего отпуска, и политика не щекотала нервы – все примерялось к собственным проблемам, и последние казались гораздо весомее, чем у кого-либо. И самой интересной рубрикой теперь казались объявления.
– Пожалуйста, чай, – передо мной поставили большую чашку и маленькое блюдечко с одной конфеткой и печеньем.
