– Мы проигрываем, вы это понимаете? – восклицал голос в темноте.
– Ничего не поделаешь, дух времени веет в воздухе, – отвечал ему второй голос, звучавший еще более надломленно.
– А нам какое дело до их воздуха, до того, что в нем веет? Мы правы, мы непоколебимы, мы короли и слуги тьмы. Наш народ еще к нам вернется.
– Нет, народ уходит! Зря мы жгли башни! А я говорю, зря! Все хотят вовремя получать новости, и мы выглядим преступниками в их глазах – мы и есть преступники. А это не делает нам чести.
Гном, который молчал все время этого тайного совета в пещере, вспомнил старую джелибейбийскую легенду о том, как свести осла с минарета. Ответ был прост: сначала сделай так, чтобы он перестал быть ослом. Но в какой параллельной реальности могло что-то подобное случиться с грагами? Было самое время – решила она – собственными глазами увидеть, как живется в стране короля троллей. Она была осторожна – предельно осторожна. И она уцелела и надеялась, что все было не зря и что теперь ей удастся стать той ослицей, которая выберется с минарета. Но нет, они продолжали подбивать впечатлительных юных гномов громить семафорные башни. Тот, в чью голову пришла эта идея, обрек их на провал, даже не посоветовавшись.
«Рыс Рыссон был прав, – думала она. – Мы нарушили равновесие. Нам нужно спасаться, бежать отсюда, подальше от всего, что составляет это отсюда, выбраться на свет. Вряд ли меня заподозрят». Она всегда была рьяным охотником на неверных.
Но когда она бросилась бежать, в нее все-таки полетели ножи, и она упала. И в пещере осталось восьмеро, и сидящие в темноте пригляделись друг к другу, пытаясь угадать, кто окажется следующим. В конце концов, наступит время, когда никто не посмеет смеяться над чистотой тьмы!
Вся жуть заключалась в том, что когда гномы раскладываются, они и правда раскалываются… Любое отклонение от нормы расценивалось как покушение на все истинно гномьи ценности.
Другие тоже пробовали бежать и тоже погибли, и кто знает, сколько еще их осталось, не только в этой, но и в других пещерах, отсюда и до самого Убервальда. С безумием была одна проблема: безумцы не понимают, что они безумны. Граги давили всех, кто отказывался подчиняться, не понимая, что с тем же успехом можно втаптывать картошку в землю, запрещая ей расти.
Куда ни глянь, везде были какие-то комитеты, появлявшиеся в основном при содействии и поддержке лорда Витинари. Другие герцогства, столицы и города-государства не видели повода дожидаться, когда им подадут на блюдечке с голубой каемочкой их долю железнодорожного волшебства, и, хватаясь за представившиеся возможности с большим, нежели братья Уэсли, успехом, в железнодорожный бизнес вступали все новые компании. Канцелярская работа множилась не по дням, а по часам, и Стукпостук чувствовал себя как рыба в воде. Он успевал везде и участвовал во всем, не без компетентного участия господина Громогласса.
Комитеты обсуждали производственные стандарты, общественную безопасность, правила пассажирских перевозок, возможность прицеплять грузовые вагоны одной компании к поездам другой компании, чтобы пройти маршрут без лишних разгрузок
[50], и все финансово-юридические хитросплетения, которые это могло повлечь за собой.
Мысль о других предпринимателях, открывающих собственные железнодорожные компании, вынудила Гарри обратиться к Громоглассу.
Выслушав его жалобы, законник сказал:
– Все зависит от патентов, сэр Гарри. Ты платишь много денег специально обученным людям, чтобы они разбирались во всем этом вместо тебя. Мы с господином Кексом подали заявки на все его изобретения. Однако не сомневаюсь, что и другие способны построить машину для езды по рельсам. Нельзя запатентовать идею железной дороги как таковой, и, если пройтись по улице Изобретателей, ты наверняка встретишь там людей, у которых хватит мозгов сообразить, как заставить поезд ехать по рельсам, не нарушая патенты, которые я для вас выбил. Концепция парового транспорта уже находится в открытом доступе, и мы все знаем, как поднимает крышку кипящий чайник. Кто-нибудь достаточно умный понаблюдает за огнем и додумается, что если построить чайник побольше, то можно будет поднять и крышку потяжелее. Впрочем, как мы все видели в Чортовом лесу, он быстро убедится, что не все так просто. Не все такие умные, как господин Кекс.
Гарри фыркнул:
– Деревенщины. В подметки нашему Дику и его ребятам не годятся. Теперь отправится их старушка мать в богадельню, вот и все, чего они добились, – и сэр Гарри хмыкнул. Буквально произнес: «хм».
Не замечая, что его клиент отвлекся на мысли о несчастной женщине из Чортова леса, потерявшей детей, свою единственную гордость и отраду, Громогласс продолжал:
– Возьмем, к примеру, датчик давления господина Кекса. Как только принцип его действия будет доказан и объяснен, Гильдия Ловких Умельцев, уж до чего они ловкие и умелые, вполне может изобрести новый способ достижения аналогичного результата, не нарушая патента. Этим они и занимаются. Изобретатели по имени и по сути, – вот теперь Громогласс привлек внимание Гарри. – И пока ты не успел выйти из себя, замечу, что это совершенно законно.
– Как? После всего, что я сделал, после всех денег, которые я в это вбухал!
Лицо Гарри было пунцовым. Казалось, ему самому не помешал бы патентованный датчик давления Дика Кекса.
Тут решил вмешаться Мокриц.
– Гарри, весь смысл поездов в том, что они универсальны. Поставь их на рельсы – и они поедут.
Мелодичный голос законника подхватил:
– На твоем месте, сэр Гарри, я бы доверился мне в вопросе патентов, лицензий и регламентов, а вы с господином Кексом продолжайте наполнять мир паром. И помни, главное – что вы навсегда останетесь первыми. На это никто не может посягнуть. Ты сейчас в шоколаде – кажется, так это называется, – ты основатель железной дороги. Анк-морпорско-столатская гигиеническая железнодорожная компания сейчас тверда, как национальная валюта. – Тролль улыбнулся. – Или, если хотите, как я. А я – алмаз.
Дела в Гигиенической железнодорожной компании шли как нельзя лучше, и ее штат все множился. Гоблины из щеботанских лесов распространили среди своих знакомых вести о перспективах в Большом Койхрене, за которые те с готовностью ухватились. А с тех пор как после случая в Чортовом лесу слова Дика о создании Железнодорожной Академии перепечатали все газеты, к нему каждый день выстраивались очереди желающих записаться в подмастерья. Дик был суров с теми, кого набирал в ученики, объясняя им, что они должны открыть железу свое сердце. И, бывало, ему приходилось сразу с кем-нибудь распрощаться, если он видел, что кандидат не тянет.
Вернувшись из очередной инспекторской поездки по щеботанской ветке, Мокриц задержался на участке, чтобы оценить последние изменения. Подмастерья с головой окунулись в свой собственный механический мирок, а Уолли с Дэйвом наставляли их и следили, чтобы фуражки у всех были надлежаще приплюснуты. Мокриц понаблюдал за ними, блаженно претворяющими в явь свои инженерные мечты, и приметил гоблинов, обступивших механиков со всех сторон. Те тоже слушали с самым сосредоточенным видом, будто это было дело жизни и смерти, и подбирали брошенные грязные тряпки, которые в их руках превращались в обновки от-кутюр и считались большим шиком среди своих. А около поезда сличали циферки в своих блокнотах наблюдатели. А Дик Кекс был всецело поглощен своим последним изобретением.
