Эта проблема, если ее можно было так назвать, назревала уже некоторое время. Мокриц впервые обратил внимание на эту тенденцию, когда Дора Гая рассказала ему, что ее новый парикмахер – тролль, господин Вжик-Вжик Форнасит
[24], и, по словам Доры Гаи и ее подруг, парикмахер замечательный. Такой уж была новая реальность. Все разумные виды стали равны, и теперь на улицах можно было встретить големов-экономок, гоблинов-служанок, ну и (подумал Мокриц) троллей-законников.
Гарри Король продолжал говорить без умолку, когда они вышли на свежий воздух:
– Какая досада! Освободили големов – теперь их не достать! Спроси у супруги своей. Все разбежались заниматься ландшафтным дизайном и прочей сахарно-сиропной чепухой. Я тут каждому кузнецу-человеку вдвое больше положенного плачу, а тяжеловесов среди них всего двадцать один. Такая жалость, слов нет.
– Ну не знаю, Гарри, вы и так продвигаетесь феноменальными темпами.
Гарри ткнул Мокрица в плечо и заговорщически прошептал:
– Утоплю тебя в реке, если проговоришься, но мне так нравится! Большую часть своей жизни я провел, не буду приукрашивать, в дерьме, самом натуральном дерьме, не говоря уж о моче, с ней мы тоже близко сдружились. Но это все так, перекладываешь с одного места на другое и не делаешь вообще-то ничего нового. А еще лучше, что об этом мы с Герцогиней можем поговорить в приличном обществе, понимаешь? Нет, я, конечно, и дальше буду руководить ночными экспрессами, это ж мой хлеб с маслом, так сказать, а по правде говоря, скорее хороший бифштекс с гарниром, но в данный момент мое сердце принадлежит паровозам. Правда ведь, красиво, господин фон Липвиг? Допустим, против цветочков я тоже ничего не имею, но только посмотри на блеск стали, на пот на рабочих… Каждым ударом кувалды куется будущее. Даже зола по-своему прекрасна.
Железная Ласточка прошла мимо них, совершая свое бесконечное путешествие по кругу, и Гарри сказал:
– Нам только нужен подходящий поэт. – Он вытянул руку, указывая на восхищенных наблюдателей с записными книжками и всех прочих, кто цеплялся за ограду. – Посмотри на эти лица! Они ждут чуда! И знаешь что? Они его получат.
Пошел дождь, но публика, особенно наблюдатели за поездами, одетые в практичную одежду, продолжали стоять и смотреть, как Железная Ласточка выдыхает пар.
Мокрицу показалось, что в эту минуту Гарри Король преобразился, стал еще энергичнее – а Гарри, надо отметить, всегда был человеком жизнерадостным. Но теперь Гарри Король Из Выгребной Ямы становился на глазах Национальным Достоянием.
Бедвир Бедссон попытался стянуть сапоги. После ночи, проведенной в шахте, удивительные вещи можно найти в собственных сапогах, иногда даже живые. Когда сапоги после долгих потуг были сняты, он распряг Маргаритку, свою шахтную пони, и поглядел, как она вдохнула чистый воздух и затрусила в поле поблизости от входа в шахту. Глядя на нее, он отдыхал сердцем. Бывали минуты, когда Бедвир хотел бы сделать то же самое. Мать говорила ему, что нельзя изменить звезд, под которыми ты родился, вероятно, имея в виду, что уж какой ни была твоя жизнь, нужно прожить ее до конца. Но сейчас, войдя в свое жилище, он задумался, не даст ли Так ему еще один шанс.
Он любил свою жену Беллдин, его дети отлично учились в школе в Ланкре, но сегодня ему было неспокойно. Его снова навестили граги и на этот раз вели себя вежливо, хотя ни он, ни Беллдин не интересовались политикой. Как можно относиться к ней всерьез, когда всю жизнь проводишь в шахтах в поте лица? Его пони гулял теперь на вольных лугах, но сам он дошел до предела. Он просто хотел, чтобы у его семьи было все самое лучшее. Что делать гному в такой ситуации?
Бедвир хотел, чтобы у его детей жизнь сложилась лучше, чем у него, и пока у них это получалось. Его отец был бы им недоволен. Бедвир жалел, что старика не было на свете, но жизнь продолжалась и черепаха плыла. Новые дела делались по-новому. И проблема заключалась даже не в том, что граги ни в какую не хотели отпускать вчерашний день; нет, они вообще остались где-то в прошлом веке.
Беллдин приготовила вкусных крыс на ужин и очень огорчилась, увидев его лицо.
– Опять эти проклятые граги! Почему ты просто не скажешь им засунуть свои бредни туда, где ярко светит солнце!
[25]
Беллдин редко ругалась, и Бедвира удивили ее слова. Она продолжала:
– Когда-то они говорили дельные вещи. Они говорили, что нас поглощают люди и тролли, и ты сам знаешь, что это правда. Только это неправильная правда. Наши дети дружат и с людьми, и с троллями, и никто не обращает внимания, никто даже не замечает этого. Все мы живые существа.
Он посмотрел ей в глаза и сказал:
– Но мы ущемлены, с нами не считаются!
А Беллдин сочувственно ответила:
– Глупый ты старый гном. Ты думаешь, тролли не считают себя ущемленными? Народы смешиваются, это хорошо! Ты гном в больших гномьих железных сапогах, и у тебя есть все, что нужно, чтобы быть гномом. Вспомни, еще совсем недавно гномы почти не встречались за пределами Убервальда. Ты ведь знаешь собственную историю? Никто не отнимет у нас этого, и как знать, может, какой-нибудь тролль сейчас жалуется: «Ах, мои милые любимые булыжнички подпадают под влияние гномов, стыдоба-то какая!» Черепаха несет на себе всех, а граги городят такую ересь, что почитают еретиками всех остальных. Сам посуди. Я приготовила прекрасную крысу, нежное, ароматное мясо, так что поешь и ступай погулять на солнышко. Знаю, что не по-гномьи это, зато на солнце одежда быстрее сохнет.
Он рассмеялся, а Беллдин улыбнулась и сказала:
– Невзгоды этого мира захлестывают нас, будто мы камушки в ручье. В конце концов вода отхлынет. Помнишь, дед твой рассказывал, как собирался воевать с троллями в Кумской долине? А потом ты рассказывал своему сыну, как уже ты отправился в Кумскую долину и узнал, что все это было каким-то недоразумением. И нашему Бринмору вообще не придется воевать, если кто-то не наделает больших глупостей. Откажи грагам. Честное слово, они ужасны. Я говорила со всеми нашими женщинами, и они говорят то же самое. Ты – гном и не перестанешь быть гномом, пока не умрешь. Но ты можешь быть умным гномом, а можешь быть глупым, как те, кто нападает на семафорные башни.
Бедвиру очень понравилась крыса, которая была приправлена вкусными пряностями, и, как полагается мудрому мужу, он обдумал слова жены.
Два дня спустя, возвращаясь из Черностеколья, куда он отправился за свечами, Бедвир обнаружил у подножия клик-башни двух глубинников. При себе у него были только простые шахтерские инструменты, но вы удивитесь, какими полезными они могут оказаться. Группа семафорщиков и гоблинов вскоре пришла ему на помощь в тушении пожара, и им пришлось сдерживать Бедвира, который рвался выразить с помощью тяжелых подбитых сапог все свое презрение к тем, кто опускается до поджога. Он сказал:
