— Ира, — донесся до нее полушепот из примерочной кабинки. — Иди сюда!
Увидев побледневшее лицо любимого, Ирина поспешила к Ивану.
— Что? Что случилось, Ваня?
— Тут это… — Иван держал в руке ценник, приколотый к пиджаку. — Он стоит как целая корова.
— Костюм покупают не каждый год, — стараясь говорить серьезно, Ирина одергивала пиджак на любимом мужчине. — И костюм тебе необходим именно такого качества. И для бизнес-переговоров, и для общения с моими знакомыми.
— Ну, если надо…
Иван вышел из примерочной в зал.
— Размер и рост подобраны идеально, — отметил консультант, держа на согнутой руке светлый костюм. — Повернитесь спиной. Сидит безупречно. Желаете еще что-нибудь примерить?
— Должна согласиться с молодым человеком, — серьезно заметила Невельская. — Иван, костюм тебе идет не меньше джинсов и твоего камуфляжа. Примерь второй костюм. И будем решать вопрос с рубашками.
Нахмурившись, Иван потянул к себе ценник на втором костюме.
— Ира, что это за цены? У меня самый знаменитый в Мордовии обвальщик мяса столько не получает за месяц.
— Перестань комплексовать, Ваня. Иди и меряй.
Тут уж не выдержал продавец-консультант и заулыбался, прикрывая рот кулаком и делая вид, что покашливает. Иван скрылся в примерочной кабинке, моментально переоделся и вышел. Смотрелся он сорокалетним секс-символом… только на лице застыло изумление.
— Я не привык к таким вещам. Я не чувствую свободы, как будто сжат в тисках, даже дышать трудно, — сокрушенно произнес он.
— Не выдумывай, дорогой, придется привыкать! Главное — классическая одежда на тебе очень органично смотрится. — Ирина поцеловала Ивана в щеку.
Вскоре они уже выходили из отдела с тремя пакетами покупок. Иван, не переставая, ворчал:
— Все рубашки по цене молочного поросенка. А та, в дурацких мелких цветочках, так вообще стоит как свиноматка породы «Венгерская мангалица». А они даже для нас дорогие!
— Ваня. — Ирина повернулась к любимому мужчине. — Я сейчас вернусь и куплю те три галстука, которые ты отказался покупать.
— Все, молчу.
— Правильно, а теперь мы идем в обувной отдел.
Все модели ботинок, которые Иван примерял, сидели на нем очень хорошо, но он раз по пять недовольно топал ногой.
— Непрочные эти ботинки какие-то. То ли дело бутсы: подошва надежная, строчка двойная, шнурки толстые… А это как носить? Подошва кожаная, тоненькая, сразу ведь протрется на асфальте.
— Иван, ну что ты как Гобсек какой-то… Ну протрется, так новые купишь!
Иван примерил, наверное, десять пар обуви, пока выбрал то, что ему более-менее нравилось.
— Хорошие… я их буду только в офисе носить, а на улице…
— Валенки! — Терпение Ирины готово было лопнуть.
Из отдела часов ушли, так ничего и не купив, потому что спор разгорелся сразу же: Ирина настаивала на дорогих часах для бизнесмена, а Иван говорил, что ему и дешевые модели подойдут, он не фанат какого-то бренда, какая разница? В итоге он отверг любые варианты.
— Везде можно посмотреть, который час. У меня же есть и айфон, и айпад… Ира, ну пойми, эта безделушка со стрелками стоит столько, сколько мы на мясокомбинате заплатили за рефрежератор!
Обессиленная Ирина не стала спорить.
К середине дня наконец освободились и пошли домой. Иван был доволен, что они потратили не так уж много времени на все это досадное времяпрепровождение. Завтра он сможет приступить к работе — будет подыскивать помещение в аренду для своего нового офиса — представительства Атяшевского мясокомбината.
Глава вторая
Театральная жизнь
В три часа дня Ирина спустилась в подземную стоянку прямо под их жилым комплексом. Чувство было такое, как когда-то в детстве: каникулы закончились, пора идти в школу. Вроде бы и хочется вновь оказаться за партой, и даже ноги сами несут в школу, а с другой стороны — наваливается лень, желание не делать ничего… Но Ирина прогнала из головы эти мысли, завела двигатель автомобиля, привычно ловко выехала из подземного гаража и отправилась в театр.
Через сорок минут, все из-за московских пробок, от которых Ирина успела отвыкнуть в Атяшево, она уже парковалась у здания театра. Только она открыла дверцу автомобиля, как увидела, что ей машет рукой Людочка, подходившая к театру.
Правильно в народе говорят: «Маленькая собачка до старости щенок». Это как раз был случай актрисы театра Людмилы Александровны Зарайской, которая только в прошлом году соскочила с репертуара инженю. Ей было где-то на пятнадцать лет больше, чем Ирине, но при ее миловидном лице и стройной фигурке выглядела она свежо и молодо… лет на сорок. Она была особенно хороша в юбке-шотландке чуть ниже колен, в желтой обтягивающей футболке и в желтых же кроссовках. Такая одежда отвечала ее характеру. Людочка имела славу хохотушки и любительницы розыгрышей.
Когда главный режиссер Сергей Курганский предложил Людмиле попробовать играть возрастные роли — разных там тетушек, мамушек, кумушек, она, как ни удивительно, не обиделась, а даже обрадовалась, сказала, что ждала этого звездного часа всю жизнь и намеревается дать жару. Поэтому все ее персонажи получались удивительно колоритными. Публика не преминула это отметить, и по количеству букетов от зрителей Людочка Зарайская занимала второе почетное место после самой Невельской.
— Людочка, дорогая вы моя, я так рада вас видеть! — поприветствовала подругу Ирина, заключая ее в объятия.
— Невельская! Ира! Наконец-то! Приехала! Я просто ослеплена! До чего же ты хороша, моя девочка! Какой загар, а кожа… Какие-то процедуры делала? Скажи! — перешла на шепот актриса.
— Да нет, Людмила Санна, я же домой ездила с дочкой! Это для меня лучше всяких процедур, — ответила Ирина.
— А у нас тут такие новости… — тихо сказала Людмила Александровна заговорщическим голосом, — назначили нового режиссера, знаешь уже, наверное. Чувствую, скоро меня турнут на пенсию… Возраст все-таки… Сколько можно скакать по сцене?
— Да бросьте, Людмила Санна, вы же одна из лучших актрис и ветеран Советско-Российского театра! — уверенным тоном заявила Ирина и ободряюще улыбнулась.
— Ладно, чего мы на улице стоим? Пойдем в здание, — махнув рукой, позвала Зарайская.
По ее тону Ирина поняла: все непросто и она явно недоговаривает… Надо будет в этом разобраться. Посмотреть репертуар и вообще…
В театре что-то неуловимо изменилось. С Ириной все вежливо здоровались, делали комплименты, а потом, опустив глаза, исчезали по своим делам.
«Вот это да! Какие актеры сегодня неуловимые, — подумала Ирина, — то невозможно отбиться от всех, а то вдруг — полный вакуум. К чему бы это?»
