– Около двенадцати, – беспечно ответил один из ее кавалеров.
– Ужас! – Ленка хлопнула себя по лбу.
– Маш, что же делать? – обратилась она ко мне.
– Ничего не делать, идти к родителям. Пора.
– Но я же обещала быть в одиннадцать!
– Ладно, дискотека только что кончилась, ты раньше никак не могла уйти, потому что мы не уходили.
– Вы меня отмажете? – испуганно спросила она.
– Что же нам еще остается!
– Пока, парни! – бросила она своим кавалерам, – до завтра!
Мы шли все вместе: я, Аня, Иван, Женька, Андрей и Лена. На поле у трансов уже работала установка, выдавая ритмичное буханье. Довольно много народа разбрелось по полю, кто-то лежал на колючей стерне, кто-то дергался, пытаясь поймать ритм. Каждый был сам по себе. Да и не танцевали они вовсе. Вот один лежал и вдруг вскочил, боком вылетел на середину, закружился, задергался, забился, застыл, и только дрожь изредка пробегает по его телу… Девчонка плывет, раскинув руки, семенит мелкими шажками, кружится, подпрыгивает, глаза закрыты… Растаман прошелся колесом, высоко подпрыгнул, словно пружина, сделал резкое сальто назад, потом еще, еще…
– Ух ты! – вырвалось у меня. Мы остановились, сбившись в кучу. Действо завораживало. И тогда наш Ваня неожиданно отбежал от нас, закружился и полетел неведомой птицей, едва касаясь земли, его причудливый танец слился с ритмом, выдаваемым установкой, легкое мускулистое тело, в разноцветных огнях многочисленных ламп, творило чудеса. Трансы одобрительно гомонили, расчищая ему пространство. Скоро он остался один на один с окружившей его толпой, но словно не замечал всех этих людей, мерно хлопающих в ладоши. Он танцевал, танцевал так, как за много веков до него, где-нибудь на задворках вселенной исполнял свой ритуал древний шаман, или одинокий монах, достигший просветления…
Он замер посреди широкого круга, медленно поднял руки, вытянулся и стремительным, почти неуловимым глазу броском пересек пространство, отделяющее его от людей, оттолкнулся от земли и взмыл над их головами. Перелетев через строй, он мягко перекувыркнулся через голову, мгновенно выпрямился и снова стоял перед нами по-прежнему улыбающийся.
– Вау! – вырвалось у Ленки.
– Круто, – уважительно сказал Женька.
Мы с Аней молчали, разинув рты.
Трансы смотрели на Ивана издалека, несколько человек решились, подошли, пожали руки. Восторженно покачали головами. Говорили односложно, пытались перекричать гром текучего ритма, приглашали куда-то, писали на клочках бумаги телефоны и адреса. Иван отвечал со своей неизменной улыбкой. Гудела земля, гудели горы, метались и мигали цветные пятна искусственного света. Мне казалось, что тело мое наполнилось этими звуками, что ему передалась пульсация земли, взорвала, раздробила на атомы и рассеяла по трансовому полю…
– Народ! Меня отец убьет, – донеслось до моего сознания.
Ах, да, это Ленка. Надо уходить.
На поляне нас ждал бурный короткий скандал, Ленкины слезы, крик ее папаши и причитания матери.
Сбагрив Ленку и потихоньку сообщив нашим, что мы будем на берегу, мы поскорее ретировались, чтоб не испортить себе настроение.
Мы не пошли на турбазу к трансам. Мы решили провести эту ночь у моря и встретить рассвет, Иван предложил.
На берегу он развел большой костер, и мы плясали вокруг, кто во что горазд. К нам то и дело подходили незнакомые люди, танцевали с нами, или просто сидели или лежали у огня. Под утро все страшно устали, хотелось тишины, но проклятая установка продолжала долбить.
Тогда Иван увел нас далеко от бухты, куда не доходили звуки фестиваля, мы устроились в крохотной расселине, прямо на камнях и уснули, утомленные событиями минувшей ночи.
День четвертый
Конечно, завтрак мы проспали. Утром нас нашел Валера, который, по своему обыкновению, отправился купаться на дальние камни.
Отругав племянников, он велел всем нам отправляться на базу.
Женька с Андреем ушли. А мы еще купались втроем в ленивых морских волнах. На берегу, стесняясь друг друга, снимали мокрое белье, поспешно натягивали одежду…
Валера на обратном пути покосился на нас, спросил:
– Родители знают, где вы?
Что есть силы бежали мы на турбазу. Ольга и мама шли нам навстречу. Обе заспанные и недовольные:
– Где вы были? – строго спросила мама, не глядя на Ивана.
– Спали на берегу, – честно призналась я.
– А предупредить никак нельзя?
– Это я виноват, – сказал Иван, – уж очень надоел грохот, вот я и увел ваших девочек из бухты.
– Мама, Ольга, это – Иван, – быстро представила я.
Аня только сонно моргала и улыбалась.
– Иван, вы старший, с вас и спрос, – переключилась мама на нашего друга.
– Я понимаю, – он снова улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
Мама как-то оттаяла, голос ее стал усталым:
– Мы вообще не спали, такой грохот!
– Они не выключали этот кошмар ни на минуту, – добавила Ольга.
– Мы решили ночью уходить спать на берег, – сказала мама.
– Отлично, – Иван оживился, – в этой расселине тихо, места немного, но, если взять с собой спальники, будет вполне удобно.
– Составите нам компанию? – рассмеялась мама.
– Конечно, буду охранять ваш сон, – галантно ответил Иван.
– Да, мы не представились, – вспомнила мама, – меня зовут Наташа, я Машина мама, это – Ольга, тетя Ани.
– Очень приятно, – Иван отвесил поклон обеим.
Он удивительно быстро находит язык со всеми. Как ему это удается?
Мама с Ольгой пошли дальше, хотели позагорать до обеда в тишине. А мы с Иваном договорились вместе пить чай у него.
Пляж в бухте был забит людьми так, что рябило в глазах. Аня перестала шарахаться от обнаженных парней, только чуть отворачивала голову, или смотрела себе под ноги. Среди резвящихся трансов гордым добродетельным островком расположились наши туристы: бабушки с внуками, старичок, профессор эстетики, и его семья…
Когда мы проходили мимо, один из отдыхающих затеял спор с голым парнем.
– Почему без трусов? Денег нет? Я тебе дам денег, купи себе трусы, прикрой срам! – Голый бессмысленно улыбался, не делая никаких попыток «прикрыть срам».
Мы поскорее миновали пространство пляжа и наконец расхохотались.
– Интересно, почему бы не увести детей подальше из бухты? – задумчиво спросил Иван.
– Да ты что! А с кем же тогда ругаться! – ответила я.
Над пляжем плыл запах подгоревшего шашлыка, орали магнитофоны. В кустах расположилась «Кальянная», по крайней мере так вещала табличка, прибитая к дереву. Вдоль всей сосновой аллеи, ведущей на вторую турбазу, расположились многочисленные палатки: в одних торговали фруктами, в других – разливали чай, в-третьих были выставлены всевозможные сувениры.
