Дальше – с одной стороны парк Горького с аттракционами, бывший генеральский сад, слева, а справа – немецкий дом с рестораном на первом этаже. Там жили немецкие оружейники после ВОВ, они участвовали в модернизации заводов, в конструкторских работах. За немецким домом – купеческие дома, там сейчас книжный, райсуд – и дальше громадная бетонная уродина. Это «Аксион» – еще один суперсекретный завод, там производятся кухонные комбайны, электромясорубки, коллиматорные прицелы и начинка для «Энергии-Буран»
[63]. Дальше по левую руку их ДК, еще старой постройки, а по правую – бывшее здание Ижевского технического университета – это эвакуированный из Москвы МФТИ имени Баумана. А дальше – «лыжи Кулаковой» и новая, уже ельцинская застройка, на которую я смотреть не могу.
У Дворца пионеров поворачиваем налево, дорога уходит резко вниз – рельеф такой, что можно ралли устраивать. Я тут раньше жил, пока не переехал. Прибавляю скорость – проскочу трамвайные пути и проеду так, чтобы выйти напрямую к электромеханическому. Во дворах припаркуюсь.
– Не надо торопиться, не надо волноваться…
– Да поняла я!
Маша злая. Нервничает. Возможно, из-за того, что я не оценил ее платье, возможно, потому что при ней два пистолета.
Почему я принимаю такие меры предосторожности? А потому, что если американцы пошли ходить почти в открытую, то про МОССАД и его позиции в городе мы не знаем почти ничего. А ну как тут команда «Кидон», профессиональных убийц? Я с ними сталкивался в Египте, в Ливии – хорошего мало.
Тихий район – слева набережная, справа высотки и магазины. Эти дворы мне до боли знакомы, пацаном тут бегал. Кружным путем заезжаю во двор и паркуюсь за кафе «Бригантина». Мельком замечаю красную «Тойоту» – значит, и братва тут. Знаю я ее владельца…
– Готова?
…
Я достаю рацию.
– Кабан на связи, ответьте.
– Кабан, это Посол. У нас одиннадцать.
Отвечает Янкель. Значит, все на местах, но Гельман не появился. Пока.
Интересно, а что будет? И вообще – что с ним делать? Брать? А за что? То, что он в Израиль уехал – не преступление, старого друга решил повидать – тоже. Прокурор быстро напомнит про соцзаконность и про то, что сейчас не тридцать седьмой
[64].
– Вас понял.
…
– Пошли!
Выходим из машины – и тут, как назло, Жендос с братвой. Это как раз он – владелец красной «Короллы». Любит повыпендриваться человек.
– Кабан. Оба-на…
Б… Еще и датые – время обеденное, а уже готовы. «Бригантина», впрочем, то еще местечко, там с утра наливают…
– Жека.
Обнимаемся, Жека моментально просекает, что при мне «ствол». Меняется в лице.
– С красавицей познакомишь?
Краем глаза замечаю – красная точка на вывеске «Бригантины». Это снайпер, целится со здания шестнадцатиэтажки рядом. Смотрю туда и отрицательно качаю головой – нет, нельзя. Для верности делаю запрещающий жест – касаюсь рукой левого уха.
– Потом как-то, ладно.
– Да ты чо, фрайер… – вступает один.
– Расход, пацаны. – Жека моментально просекает ситуацию. – Этой мой друган с детства. При делах.
Про то, что я воевал, Жека знает. Он тоже, кстати, прошел Афган – по срочке, тогда туда еще срочников посылали. Из Афганистана он вернулся внешне целый, но тяжело искалеченный нравственно, как и многие «афганцы». Начал пить, употреблять наркотики и быстро ушел в криминал…
– Давай, братан, увидимся.
– За руль пьяным не садись! – Я выделяю интонацией.
– Понял. Спасибо за совет.
Их, конечно, примут, совсем скоро. Но одно дело просто ночь в трезваке посидеть, пока все не разрешится, и другое дело лишиться прав. А ГАИ, учитывая, что в дело замешан КГБ – будет карать жестко.
Даю тоном подтверждение – все в порядке. Выходим на улицу – «Бригантина» на повороте на «Аксион», только улицу перейти – и ты в парке.
– Знакомые? – говорит Маша.
– Ага. Друзья детства. Такие вот у меня были друзья…
Не спеша идем к парку. Суббота, поэтому народу много, мамы с колясками, дети. Мы похожи на обычную семью, такие, как все. Если не считать рации и пяти пистолетов с собой…
Дом, милый дом…
– А у тебя в США, какие друзья были? – спрашиваю я, чтобы хоть что-то спросить.
– Разные. Я почти не помню их…
Правая рука едва заметно дергается – я в ответ поднимаю руку. Есть контакт.
Это «Синичка». Мы так назвали систему бесшумной связи, ее разработали в Афганистане для спецназа. В засаде рациями пользоваться нельзя, а иногда бывает нужно срочно передать информацию. Бывает нужно передать информацию, и если ты под прикрытием, на афганской улице, под видом торговца или бездельника или еще кого.
«Синичка» – раньше это была коробочка с молоточком, сейчас система встроена в часы, это приемник. Передатчик в другом кармане, он может быть замаскирован подо что угодно, это просто коробочка с кнопкой. Командирский передатчик – это часто или радиоприемник, или сотовый телефон. Передача осуществляется не голосом, а сигналами Морзе, который знает каждый спецназовец. Точка – тире – точка. Обратная передача – так же, просто нажимаешь на кнопку, работаешь, как на ключе. Молоточек постукивает по твоей коже короткими – длинными, ты переводишь. Командир выбирает, кому передать сообщение цифрами или веньером, настраивая радиоприемник. Никакого шума, никаких запросов – с виду вообще не заметно, что человек принимает или передает информацию. Понятно, что «Войну и мир» так не передашь, но спецназ обменивается короткими сообщениями, у него есть даже свой радиосленг, который обычный любитель не поймет. У «Синички» есть также функция тревоги – это удар током, несильный. Раньше, кстати, на первых вариантах «Синички» молоточка не было, и все сообщение передавалось именно так, слабыми импульсами тока, короткими – длинными. Хорошего мало…
