Я прошептал:
— Надеюсь, любовь останется.
Он ответил серьезно и несколько печально:
— Гусеница тоже надеется стать большой, как дерево, и
толстой, как гора. Но между нею и бабочкой намного больше общего, чем между
человеком и сингуляром.
— Н-ну, да…
— Для вас, Юджин, будет большим сюрпризом узнать, что
Макгрегор, помимо всего прочего, лично занимается проблемой оживления наших
предков. Нет-нет, само оживление не будет проблемой, но трудности ожидаются с
адаптацией… Не хотелось бы, чтобы, скажем, Декарт испытал психологический шок,
оказавшись в двадцать первом веке! Тем более Архимед или Аристотель. Вот
Макгрегор и прорабатывает разные сценарии. Мы ведь сможем, как вы понимаете,
для каждого создать свой мир. К примеру, собрать по атому всю Землю времен
войны Рима с Сиракузами, наделить Архимеда бессмертием и… пусть он идет по
векам, пока не доберется до двадцать первого!
— А потом? — спросил я осторожно.
Он ухмыльнулся.
— Почему-то мне кажется, что у Архимеда, Ньютона или
Паскаля больше шансов войти в сингулярность, чем у нынешних фанатов футбола.
Я сказал ошеломленно:
— Господи, я о таких дальних перспективах даже не
думал!
Он сказал невесело:
— Дорогой Юджин, сил у вас на целый полк, но и они,
увы, исчерпаемы. И мозг у вас великолепный, однако… как бы вам это сказать
помягче… у нас собраны лучшие умы планеты, так вот все чаще эти умы жалуются на
сверхсложность задач. Такую сложность, перед которой мозг пасует. Все
интенсивные и экстенсивные методы практически исчерпаны.
Он замолчал, я ответил осторожно:
— Да, я об этом слышал.
— Так вот, а расширение возможностей как раз и позволит
решать эти сверхсложные так же просто, как будто это дважды два. Многое можно
будет сделать легче и проще, если наш мозг начнет работать хотя бы в сотню раз
быстрее, а специалисты обещают убыстрение в миллиарды раз! Потому наша
цель — достичь сингулярности. Просто достичь.
Я помолчал, обдумывая, случайно ли он сказал, «наша
цель — достичь сингулярности», а не «…довести человечество до
сингулярности», но обругал себя за постоянную подозрительность, это уже
патология, все мы, говоря «мы», обычно имеем в виду человечество.
Глава 16
Казалось бы, в мозг вживлен всего лишь простейший
коммуникатор, улавливает радиоволны и перекодирует для восприятия сознанием, но
как упростилась жизнь и усилилась работоспособность!
А сейчас идет изнурительная гонка за уменьшение размеров
универсальных чипов. Совсем недавно персональный компьютер занимал несколько
этажей просторного и хорошо охраняемого здания, потом удалось этот комп
уменьшить настолько, что стал занимать всего лишь один зал, затем очередная
победа: компьютер при той же вычислительной мощности поместился в
одном-единственном шкафу. Сейчас любой чайник, кофеварка или кухонная плита, не
говоря уже о мобильниках или фотоаппаратах, снабжены чипами в миллион раз
мощнее. Я помню ликование, когда технология с микронного перешла на
миллимикронный, а затем и к нанопроцессам, и хотя еще правильнее было бы писать
о миллимикронном, но уже гордо писали: «Сделано по 160-нанотехнологии».
Затем шел довольно быстрый, если со стороны, переход на 140,
120, 100, на 90, на 80… Все это давалось с невероятным трудом и чудовищными
усилиями ученых всего мира, работающих в тесной связке с самыми блестящими
изобретателями и конструкторами.
Сейчас у нас в домах компьютеры, созданные по 30-му
нанопроцессу, в недрах компании разрабатывают для массового выпуска чипы,
созданные по 20-му, в лабораториях тех же компаний создают первые образцы по
10-му, а в научно-исследовательских институтах ищут решения, как построить
архитектуру 5-го, а то и 3-го…
Ученые-теоретики заверяют, что, несмотря на невероятные
технические сложности, вскоре удастся создать прототип чипа по 1-му процессу. А
это уже тот уровень, когда можно вживлять человеку, не опасаясь капсулирования
или отторжения. И хотя на пути к достижению лежат пока непреодолимые
технические трудности, но можно предположить, что все же будут созданы в
обозримом будущем…
Месяц назад Макгрегор сообщил, что первые образцы чипов
энтузиасты уже пробовали имплантировать под кожу и даже в мозг, но пока
результаты нулевые. Даже 10-е не получится соединить с нитями нервов: слишком
грубы и несовершенны. Есть шанс у 8-х, но только шанс, да и то размеры будут
великоваты, а пропускная мощь ненамного выше той, что у нервной ткани. Их можно
будет имплантировать парализованным в результате инсульта. В этом случае чипы
возьмут на себя функции связи между уцелевшими отделами мозга, так что
парализованные снова могут вернуть себе контроль над телом.
Кронберг кивал, но лицо оставалось нерадостным.
— Да хрен с ними, паралитиками, — сказал он
раздраженно. — Меня интересуют чипы, начиная с 5-го!
Штейн наклонился ко мне и тихонько шепнул, просвещая
невежду:
— Пропускная мощь тех чипов обещана в миллиард раз
выше, чем у наших нервов.
Я спросил тихонько:
— А что это значит?
— Это значит, что мыслить будете в миллиард раз
быстрее, — шепнул он еще тише. — Умнее, конечно, не станете, это
фигушки, но все-таки решать задачи сможете в миллиард раз быстрее.
— Ого, — вырвалось у меня. — Это же такой
рывок, что даже не знаю, с чем сравнить…
В это время Кронберг, заметив, как мы переговариваемся,
повысил голос:
— Макгрегор, эти чипы все еще опасны. Я имею в виду,
десятые. Слишком велик риск отторжения, кровоизлияния, механических поломок. Не
спеши и не пренебрегай диетой.
Макгрегор умолк, я видел, как помрачнели Штейн и Гадес. По
слухам, у них тоже нелады с онкологией. Медицинская мудрость гласит, что все
люди на земле умерли бы от рака, если бы не умирали раньше от других болезней
или от старости. Рак был малозаметен в прошлые века с продолжительностью жизни
людей в тридцать лет, а сейчас он выходит на первые места.
— Да, — пробормотал Штейн, — вообще-то дело
даже не в размерах… Главная беда, мозг и чип друг друга в упор не видят! А так
можно бы и в рюкзаке за спиной носить.
Гадес замотал головой.
— Ну уж нет! Я хочу, чтобы все и сразу.
— Мало ли что ты хочешь, — отрезал Штейн
хмуро. — Для нас главное, чтобы первыми были мы. Ты знаешь почему.
Я, как еще несколько человек, имен не знаю, как и сколько
их, считаюсь кандидатом в члены Высшего Совета. Высший Совет, насколько
улавливаю по слухам, — это двенадцать человек с равными правами и
возможностями. Уж не знаю, как принимают решения в спорных случаях, но, видимо,
очень опасно ставить во главе Совета одного человека даже с минимальным
преимуществом во власти.
