Посреди ночи.
Но кто станет звонить в такой час? Что-то случилось?
Впотьмах он судорожно схватил трубку:
— Да?
— Люк, это я.
Моника. Но почему у нее такой голос? Она плачет?
— Что случилось? С тобой все в порядке?
Устроившаяся у него в ногах Балу тихонько гавкнула. Устав выгонять ее на кухню, Люк сдался и позволил собаке самой выбирать, где ей больше нравится спать. И она выбрала.
— Не совсем. Просто не верится, что я по глупости сломала ногу. Сразу в двух местах.
— Где ты?
— В больнице, со мной Лаура. — Она на несколько секунд замолчала. — Я тебя разбудила? Я перепутала разницу во времени. Извини.
Похоже, еще немного — и она расплачется.
— Ничего страшного, Мон, — заверил он. — Ты же знаешь, что всегда можешь звонить мне в любое время дня и ночи. Иначе для чего тогда вообще нужна семья?
— Спасибо, дорогой. — Она тихонько всхлипнула. — Но они не пускают меня на самолет, а я же обещала вернуться и забрать собаку.
Балу снова тихонько гавкнула.
— Это же она? Мне не показалось?
— Да, она. Собачка отлично открывает все двери, и я уже даже перестал пытаться выгонять ее на кухню.
Моника коротко рассмеялась.
— Знаешь, сейчас я впервые улыбнулась. У меня выдался ужасный день.
— Что случилось?
— Мы решили устроить небольшой поход и отправились к водопадам. А я поскользнулась и неловко упала.
— И заработала двойной перелом. — Чтобы так упасть, нужно постараться. Но если они уехали за город… — Как ты попала в больницу?
— С помощью горных спасателей и скорой. К счастью, я не забыла купить хорошую страховку и отличное обезболивающее.
А ведь она, даже когда голова болит, парацетамол не ест.
— Сколько ты еще пролежишь в больнице?
— Врачи хотят убедиться, что нет никаких осложнений, а гипс должен затвердеть. Так что я не знаю, когда смогу вернуться. Люк, дорогой, я так тебя подвела. Я же должна была бы уже лететь в Лондон, а не сидеть в этом дурацком Портленде. — В ее голосе слышалось непритворное горе. — Ты не против присматривать за Балу, пока я не вернусь?
Не против ли он присматривать за собакой еще несколько дней, а может, и недель?
Еще как против. У него съемки. Они договаривались, что он приютит зверушку только на время репетиций. До вечера четверга. До сегодняшнего вечера.
Но тетя и так ужасно себя чувствует и расстроена, не хватало еще, чтобы теперь она и перед ним чувствовала себя виноватой.
— Не против, — соврал он, надеясь, что и дальше сможет рассчитывать на помощь Джесс. Но на сколько она подписала контракт? На неделю? На месяц? До конца съемок? Ладно, будем надеяться, что если она сама не сможет заниматься собакой, то поможет найти ему подходящего человека. Раз уж она работала дрессировщиком, наверняка подскажет, к кому обратиться.
— А Лаура все еще с тобой? — Пусть только не говорит, что ей пришлось пережить все это в одиночку.
— Да, она сдала билеты, решив оставаться рядом, пока не убедится, что нет никаких осложнений.
— Хорошо. — Он бы предпочел сам оказаться рядом с тетей, но лучше уж пусть с ней будет близкая подруга, чем вообще никого. Но связь с подругой никогда не заменит чувства, какие испытываешь лишь к родственникам. Он отлично понимал, что Моника считала его чуть ли не своим ребенком, да и сама она ему была намного ближе родителей. — Слушай, а давай я все-таки сам к тебе приеду. В какой ты больнице?
— Не надо, дорогой, не забывай про съемки. У тебя нет времени.
Верно. Но семья важнее всего, наверняка Джорджа можно уговорить начать со сцен без его участия. Полдня он точно сможет выкроить.
— Для тебя у меня всегда найдется время.
— Перестань. Или я заплачу. — Моника едва слышно всхлипнула. — Лучше спи дальше, а то завтра у тебя будут синяки под глазами, и твой режиссер захочет меня придушить.
— Не переживай, у нас отличная команда гримеров, — улыбнулся Люк. — На мобильник тебе можно дозвониться?
— Меня попросили его выключить. Но тут есть телефон. — Люк быстро записал продиктованный номер на тыльной стороне ладони. — Еще раз извини, что разбудила.
— Ничего страшного. Вечером я сам тебе позвоню. Точнее, моим вечером, у тебя это уже будет утро.
— Спасибо, Люк, я люблю тебя.
— И я тебя люблю и готов ради тебя на все. А теперь отдыхай.
Он повесил трубку.
«Я тебя люблю».
Моника — единственный человек, для которого это были не пустые слова, и она действительно любила его всем сердцем. Только с чего он вдруг снова себя жалеет? Сколько ему лет? Пять или тридцать пять?
— Соберись, Маккензи, — приказал он себе строго. — У тебя все чудесно. Замечательная работа, куча друзей, удобный дом. А больше тебе ничего и не нужно.
Пока он разговаривал с Моникой, Балу успела незаметно перебраться с самого дальнего угла кровати поближе к его коленям.
— Похоже, тебе придется погостить у меня еще немного, — объявил он, потрепав собаку по ушам.
Она благодарно лизнула ему руку.
— Но не забывай, что все это лишь временно, — предупредил он. — Только пока Моника не поправится, а потом она подыщет тебе настоящий дом.
Балу снова лизнула ему руку.
— Надеюсь, Джесс сможет нам помочь. Иначе все это время придется подлизываться к Мими, а меня и так уже тошнит ото всех этих разговоров о цветочках и шоколадках в форме туфелек.
Балу отвела глаза и прикрыла нос лапой.
— Что ж, похоже, Джесс все-таки права, из тебя получилась бы отличная актриса, — усмехнулся Люк, гладя собаку. — Но я не могу тебя оставить. Это нечестно по отношению к нам обоим.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Я не могу.
Люк старался не думать, как сильно привязался к собаке за последние дни, особенно после того, как Джесс начала ее дрессировать, и как сильно наслаждался тем, что дома снова есть кто-то, кроме него, и об этом ком-то можно заботиться.
К счастью, когда на следующее утро они с Балу пришли на площадку, Джесс уже была на месте. Он радовался не только тому, что она, как и обещала, поможет с дрессировкой, но и просто теплой улыбке, от которой весь мир сразу же становился чуточку лучше и ярче.
Да что же это с ним опять такое? Они знакомы всего с понедельника, и пусть она и взялась дрессировать Балу, они все равно едва знакомы. Не может он ничего такого к ней чувствовать, да и не хочет. Он сейчас вообще не хочет отношений. Ни с кем.
