Глава 17
Охота на зайца
Следователь Герман Сергеевич Крапивин подошел к двери и нажал кнопку звонка. Двухэтажный особняк, куда он пришел, располагался на тихой улочке в центре Москвы.
Из динамика послышался голос:
– Вам назначено?
– Да, я звонил.
– Проходите…
Щелкнул замок, и дверь отворилась. Крапивин вошел в квадратный вестибюль, из которого вела только одна дверь. Откуда-то сверху послышался голос:
– Снимите пиджак.
Он спросил:
– Для чего?
Ответа не последовало, ему пришлось снять пиджак.
– Повернитесь.
Крапивин поднял руки и повернулся на месте вокруг себя.
– Брюки…
Он зло ухмыльнулся:
– Тоже снять?
– Задерите обе штанины.
Зайдя так далеко, не имело смысла останавливаться на половине дороги. Герман Сергеевич задрал штанины, обнажив крепкие волосатые икры.
– Можете надеть свой пиджак.
Одновременно с этим щелкнул электрический замок. Дверь приоткрылась, Крапивин надел пиджак и прошел дальше.
В комнате, похожей на приемную, его встретила высокая девушка.
– У вас есть с собой документ?
– Паспорт, удостоверение, водительские права.
– Паспорт давайте.
Крапивин достал паспорт, отдал девушке и, после того как она переписала данные, сунул его в пиджак.
Девушка вышла из-за стола и, не обернувшись, сказала:
– Идемте.
Шагая вслед за ней по длинному коридору, Крапивин сосредоточенно думал, с чего начать разговор. В голове, как назло, не возникало ни одной свежей идеи. Решив довериться опыту и не изобретать велосипед, он вошел в кабинет. За ним плотно закрылись двустворчатые инкрустированные двери.
В противоположном конце комнаты располагался большой полированный стол, из-за которого поднялся старик Курамшин и заковылял навстречу Крапивину:
– Герман Сергеевич, вот уж не ожидал!
Пожав руки, они вместе вернулись к столу и сели напротив друг друга. Курамшин приложился к кислородной маске и, восстановив дыхание, преувеличенно миролюбиво спросил:
– Что привело вас ко мне?
– Работа.
– Иного ответа не ожидал. – Старик вновь подышал в маску. – Что еще может связывать бывшего уголовника и следователя, который вел его дело.
– Это – в прошлом. Теперь вы законопослушный гражданин, и мы с вами – на равных.
Глаза старика недобро блеснули, но он опустил веки:
– На равных нам не быть никогда.
– Это как знаете, – заметил Крапивин и безо всяких подводок задал вопрос: – Вам что-нибудь известно про убийство Вангелиса Грека?
– Известно ли мне? – Старик усмехнулся. – Он был моим другом. Вы думаете, я мог не заметить, что его застрелили?
– Едва ли… Но я спросил не об том. У вас наверняка есть информация о тех, кто причастен к убийству.
Курамшин покачал головой:
– Если бы информация была, вы бы уже знали.
– Каким образом?
– Из новостей.
– Понимаю, речь идет о мести за друга. Значит, вам пока неизвестно, кто организовал убийство Назарова?
– Нет, неизвестно.
– Возможно, вы слышали, в деле есть два свидетеля…
– Один. Точнее, одна. – Курамшин протянул дрожащую руку и, схватив силиконовую маску, прижал к лицу.
Дождавшись, пока он продышится, Крапивин напомнил:
– Поясните.
– Одного свидетеля уже нет в живых.
– Верно.
– Его убили. – Старик вдруг закашлялся и обессиленно взглянул на Крапивина. – Проклятая астма. Сил нет – сижу в четырех стенах как затворник.
Не думая о сочувствии, Герман Сергеевич продолжил:
– Если вам известно, что свидетель убит, возможно, вы знаете, кто это сделал?
Курамшин поднял глаза, оглядел следователя и тихо сказал:
– Может, и знаю.
Почувствовав нервное беспокойство, Крапивин сравнил его с ожиданием клюнувшей рыбы. Вот сидит он и ждет, когда рыба появится на леске из-под воды. Все, что требовалось ему теперь, – проявить максимум выдержки.
– Я всегда вас уважал, – наконец заговорил старик, и Крапивин с досадой подумал, что он, как бывалый урка, пойдет обычным путем – сначала будет рассказывать про свое уважение, потом начнет извиняться. Но Курамшин закончил неожиданно быстро:
– Жиган и Парагон.
– Что? – не понял Крапивин.
– Вашего свидетеля убили два мясника
[16]. Их клички: Жиган и Парагон. Найдете их через ментовку в Перово.
– Засиженные?
– По одной ходке имеют.
Крапивин записал имена в блокнот.
– Могу быть в этом уверен?
– Ручаюсь. – Курамшин приложил к лицу маску и что-то произнес между вдохами.
– Я не расслышал, – проговорил Герман Сергеевич.
Старик отвел маску и четко проговорил:
– Вам лучше поторопиться. Последний свидетель – вещь ненадежная. Она как электрический заяц в курсинге
[17], и за ней гонится стая лютых собак. Рано или поздно девчонку поймают и разорвут на куски.
Глава 18
Взрыв мозга
Телефонный звонок вонзился в уши и в мозг. Дайнека в красках представила эту дорожку: ушная раковина, слуховой проход, колеблется барабанная перепонка, и возмущенный нерв передает всю свою злость мозгу.
А тот готовится к взрыву.
Нащупав телефон, Дайнека машинально провела пальцем по нижней части дисплея, чтобы прекратить эту невыносимую муку. Из небытия ее вытащил голос отца:
– Людмила!
– Я здесь… – прошептала она.
Отец заговорил громче:
– Не слышу тебя!
Дайнека вынула телефон из кармана и замедленно поднесла к уху:
– Я тебе потом позвоню.
Казалось, теперь уже ничто не нарушит ее покой. Подумав так, Дайнека ошиблась.
– Синьорина Дайнека, – прозвучал тихий голос.
Открыв глаза, она увидела сидящую на корточках Клодию и тотчас вспомнила, что Клодия – секретарь принцессы Франчески Барберини-Колонна ди Скьяра. Вся сложная последовательность имен всплыла в памяти без особых усилий, что было странно. Еще сегодня утром она бы не смогла воспроизвести ни одно из них, кроме – Франческа.
