– Где она сама? Почему сбежала с места преступления?
– Не нужно говорить о моей дочери так, словно она преступница!
– А как еще прикажете говорить? Она – важный свидетель, обязана тотчас явиться и дать показания.
– С этим трудно не согласиться.
– Ну так привезите ее ко мне.
– Это невозможно.
– Почему?
– Я объясню вам при встрече.
Крапивин замолчал, но потом быстро спросил:
– У меня есть время. Не больше часа. Успеете доехать? Где вы сейчас?
– Успею. – Вячеслав Алексеевич ограничился этим ответом, заранее решив: не выдавать лишней информации, тем более – следователю.
И, кажется, Крапивин отнесся к этому с пониманием.
– Вам известно, куда нужно ехать?
– Я подготовился.
– Жду, – сказал Крапивин и добавил обязательную в подобных случаях фразу: – Пропуск на ваше имя будет заказан.
Объезжая московские пробки дворами, известными только коренным москвичам и таким дотошным людям, как он, Вячеслав Алексеевич переступил порог следовательского кабинета уже через двадцать минут.
– Дайнека? – Крапивин привстал и жестом пригласил его сесть.
– Вячеслав Алексеевич…
– Вот! – Следователь дождался, пока он усядется, и указал глазами на бумагу, лежавшую на столе. – Простой человек, водитель «Газели» – сам пришел и дал показания, как добропорядочный гражданин. А ваша дочь…
– Подождите.
– В чем дело?
– Я все объясню.
– Вам придется постараться. Итак?
– Дело в том, что, когда я узнал про убийство, я приказал дочери бросить машину и уйти.
– Машина ваша, кстати, на штрафплощадке стоит…
– Мне об этом известно.
– Вы осведомленный человек.
– Мне пятьдесят три. Дурак в таком возрасте – редкость.
Крапивин усмехнулся:
– Я вовсе не это имел в виду.
Но Вячеслав Алексеевич не скрывал своего недовольства:
– Вернемся к нашему разговору.
– Ничего не имею против. Значит, вы сами приказали дочери бросить машину и скрыться? – Следователь повторил его же слова.
– Все так и было.
– Почему?
– А вы бы сами как поступили?
– Я бы поступил по закону. Откуда вы узнали о том, что случилось?
– Людмила сразу же мне позвонила.
– Она что-нибудь видела?
– Возможно…
– Если нет, так и скажите.
– Кое-что видела.
– Прежде чем продолжить наш разговор в таком, я бы сказал, конспиративном тоне, должен вам кое-что объяснить. – Следователь встал с кресла и прошел сначала к двери, а потом к окну.
Проводив его взглядом, Вячеслав Алексеевич не без интереса спросил:
– Что именно?
– В соответствии со свидетельскими показаниями ваша дочь может перекочевать из категории свидетелей в категорию подозреваемых.
– Бред!
– Спорное утверждение. Если вы действительно обсуждали с дочерью этот вопрос, вы со мной легко согласитесь.
– Бред! – еще с большим ожесточением повторил Вячеслав Алексеевич, не отрывая глаз от протокола. Читать перевернутый текст было трудно, но он все же прочел: «Михаил Михайлович Короткин, прож. по адресу: ул. Молостовых, д. 24, кв. 16».
Крапивин снова уселся за стол, положил руки на столешницу и продолжил говорить с тем же спокойствием:
– Сами посудите: перед убийством ваша дочь обогнала автомобиль сопровождения и мастерски отсекла ее от объекта.
– Это – случайность.
– Но в это трудно поверить.
– Уверяю вас, все так и есть.
– Вашей дочери необходимо как можно быстрее дать показания. Еще не поздно.
– Значит ли это, что в случае промедления ее могут упечь в тюрьму?
– Все зависит от того…
– Я задал конкретный вопрос. – Вячеслав Алексеевич повысил голос.
– Могут, – неожиданно прямо ответил следователь.
– Чем я могу ей помочь?
– Обеспечить явку.
– Повторяю – это невозможно.
– Тогда я снова спрошу: почему?
– Людмила уехала.
– Куда?
– Далеко.
– Как вижу, мы с вами не договоримся… – Крапивин вздохнул и грустно посмотрел на листок с показаниями водителя «Газели».
– Послушайте меня. – Вячеслав Алексеевич заговорил спокойно и убедительно. – Я очень хочу помочь следствию, и моя дочь сделала бы для этого все возможное, будь она здесь.
– Но ее нет, – с усталостью в голосе проронил Крапивин.
– Перед тем как уехать, она многое рассказала.
– Например?
– Людмила видела убийцу и сможет ее опознать.
– Свидетели, в частности водитель «Газели», утверждают, что ваша дочь и женщина из кабриолета знакомы.
– Так и есть. – Вячеслав Алексеевич опустил голову и на мгновение потерял над собой контроль, но потом мгновенно собрался. – За полчаса до убийства моя дочь встретила ее на парковке подземного гаража в торговом центре. Эта женщина была в компании ее одноклассницы.
– Имя?
– Оно мне не известно.
– Так что же, ваша дочь не знает имени своей одноклассницы?
– Ах, этой! Ее зовут Светлана Ширшова.
– В какой школе они учились?
– Раньше была шестьсот сорок четвертой. Нынешний номер мне не известен.
– Вы сами знакомы с Ширшовой? – поинтересовался Крапивин.
– Едва помню. Видел два или три раза.
– Стало быть, охарактеризовать ее не сумеете?
– Почему же? – возразил Вячеслав Алексеевич. – Девочка была подловатой.
– Откуда такие выводы?
– Она и ее подруги травили мою дочь из-за того, что она приехала из провинции.
– Вы не москвич?
– Я – из Сибири.
– Ха! – неожиданно громко воскликнул Крапивин. – Я тоже сибиряк. Откуда именно приехали?
– Из Красноярска.
– Вы только подумайте! Я сам – коренной красноярец!
– Давно живете в Москве?
– Около двадцати лет.
– А мы – только двенадцать, – улыбнулся Вячеслав Алексеевич. – Бывают же такие совпадения. Нежданно-негаданно встретил своего земляка.
