– Правда… – снова усмехнулся чеченец, и глаза его, колючие, жесткие, вдруг потеплели. – Ты воин. Думаю, что мы с тобой сработаемся. Пусть мы даже и враги. Клянусь, что, пока мы не закончим дело, никто из нас, чеченцев, не поднимет на тебя руку.
– А потом? – не выдержал Слюсарь.
– А потом, мусорская ты рожа, каждый сам за себя.
– И не поднимет руку на членов отряда, – жестко, разделяя слова, бросил Зимин. – На всех, кто будет в отряде! Клянись!
– И на тех, кто будет в отряде, – клянусь! – кивнул чеченец. – Мое имя Муса Джабраилов. Меня все знают. Я за свои слова отвечаю!
– Это ты организовал нападение на отдел милиции, – нахмурился Слюсарь. – И ты взял заложников!
– Если бы не предательство, меня бы никогда не поймали! – скривился Джабраилов, щупая подбородок, заросший черной с проседью щетиной. – Вы, русские, подлые твари! Купили моих людей, и они меня сдали!
– Ха-ха! – хохотнул Слюсарь. – Продались твои люди, а мы подлые?! Вот это ты даешь! Да ты…
– Тихо! – прекратил пререкания Зимин. – Сколько чеченцев здесь присутствует? Тех, что разбираются в оружии, умеют прыгать с парашютом и хотят стать свободными?
– Все. Десять человек, – надменно задрав подбородок, заявил Джабраилов. – За всех десятерых отвечаю!
– Конкин, давай, подбирай остальных. Двадцать человек. Лучше бывшие десантники, спортсмены. Слюсарь, останешься с ним. Если кто-то попытается возбухать – бей наповал! Вот тебе кинжал – потом вернешь. Кстати, оружие получите чуть позже – только эти двадцать человек.
– А ты куда? – Слюсарь с опаской посмотрел на молчаливую толпу, с которой он недавно познакомился очень близко. – Подождал бы.
– А чего ждать? Я все сказал. Если кто-то хоть пальцем тронет тебя или Конкина – с него живьем спустят кожу. Вот и все.
– Только мы можем этого уже не увидеть! – тихо пробормотал Слюсарь и громко скомандовал: – Ну, чего застыли?! Джабраиловцы – строимся справа. Остальные, добровольцы – слева! А мы будем сейчас выбирать! Задохликов не надо, сразу говорю – только крепких бойцов! Отобранные отправятся к магу получать знания о боевых искусствах – бесплатно, замечу! Готовьтесь! Да не ссыте вы, не больно, мы уже сходили к магам! Живы и здоровы!
* * *
– Почему вы все время ходите голые? Что, у хозяина нет денег на одежду для рабов?
– Одежда – это для свободного. Рабы одеваются в то, что дал им Создатель.
Девушка повернулась на бок, прижалась к Зимину и начала щекотать ему сосок ухоженным пальчиком:
– А разве тебе не нравится мое тело? Почему ты хочешь, чтобы я его прикрыла?
– Нравится. Очень нравится. Но только… странно это все. А если холодно? Если дождь? Неужели у вас не бывает холодов? Ну, вот горы, там же лежит снег! И как же без штанов? Без платья?
– Ну там – да. Что хозяин даст, то и наденем. А дома нет. И зачем? Тепло ведь! Мы надеваем набедренную повязку только тогда, когда у нас «красные дни», чтобы хозяин не видел некрасивого. А так зачем?
– Ну ладно. С этим более или менее ясно. А само по себе рабство? Ты хочешь стать свободной? Неужели никогда не хотелось стать свободной? Чтобы ложиться в постель не с тем, с кем прикажет хозяин, а с тем, кого захочешь? А если хозяин вдруг решит, что ты ему не нужна, и убьет тебя? Это не волнует?
– Господин, ты смешной! – хихикнула девушка. – Хозяин не убьет меня! Он будет меня лечить, потому что я стою денег! Сейчас – больших денег, потом – денег поменьше. Но все равно – денег! Какой же глупец выбрасывает деньги на ветер? А что касается свободы… я не задумывалась над этим. Вот сейчас подумала, и мне стало страшно – куда я пойду, когда стану свободной? Что я умею, кроме того, как лучше удовлетворить мужчину? Ну, окажусь в борделе, буду ублажать купцов и солдат – так лучше? Сейчас обо мне заботятся, я вкусно ем, вкусно пью, сплю с красивыми, сильными мужчинами… вот как ты, такими! Прислуживаю хозяину. У меня прекрасное, сытое будущее! И я должна мечтать о свободе, которая принесет мне только болезни, голод и боль?
– Ты училась где-то? – Зимин сменил тему, поняв, что тут не прошибить. Она или ловко увиливает от ответа, или искренне считает, что жить под хозяином гораздо выгоднее, чем бороться за свое существование на воле. И по большому счету – так ли она не права? Хорошо жить богатому и здоровому, а если свободный беден и болен? Может, ему лучше обрести хозяина? Который будет о нем заботиться? Сложный, неоднозначный вопрос. Свободу есть не будешь…
– Да! – хихикнула девушка, которая вообще слишком много смеялась – на взгляд Зимина. И его это стало немного раздражать. Впрочем, ей лет-то всего ничего, шестнадцать, не больше – так чего не смеяться? В шестнадцать все кажется смешным, особенно здоровенный белый мужик, покрытый шрамами и не знающий очевидных истин. – Я училась в школе, как и все наши девушки! Мы должны уметь поддержать разговор, прочитать господину записку, ну и вообще – владеть хорошими манерами. А еще нас учили ублажать мужчин… – Она хихикнула, и Зимин недовольно дернул щекой. – Вот так!
Девушка сползла по животу Зимина, устроившись между ногами, и занялась тем, чему ее научили в школе.
Учили явно хорошие учителя, девица была хорошей ученицей, потому на ближайшие полчаса разговоры на посторонние темы уступили место вздохам и стонам. Уже глядя в смуглую спину скачущей на нем девушки, Зимин вдруг подумал, что все его расспросы обычно заканчиваются именно так – бурным сексом. Ощущение, что рабыня затыкает ему рот, переводя разговоры в нужное русло.
На Земле у спецслужб есть такое понятие, как медовая ловушка, когда некоему субъекту подставляют красивую девушку, с помощью которой узнают информацию, вербуют либо просто компрометируют объект. Возможно ли, что и здесь используют те же методы?
Вполне возможно. Подставить рабыню, и она вызнает все планы, все намерения опасных, непредсказуемых чужеземцев. На месте Уонга Зимин именно так бы и сделал. Хотя по большому счету зачем? Ну что он может знать, какую может представлять опасность для государства? Даже глупо…
А с другой стороны – а если он какой-то там замаскированный маг? Колдун? И мечтает о захвате власти? Как бы он тогда себя вел? Постарался бы усыпить бдительность аборигенов. Так почему не предпринять необходимые меры и не пресечь злые происки на корню?
Потом они разговаривали обо всем – рабыня, как и ожидалось, оказавшаяся в высшей степени любознательной, расспрашивала о жизни Зимина на Земле и вообще о жизни на Земле. Он, расслабленный после сексуальных процедур, отвечал бездумно, быстро, как и полагается мужчине, только что ублаженному по самое не хочу. И чем больше расспрашивала, тем больше Зимин подсознательно напрягался, выбирая выражения, обдумывая каждое слово – насколько мог это сделать.
Спецслужбы во всех мирах одинаковы, даже если вместо пистолета с глушителем носят кинжалы с отравленными клинками.
Подумалось – а если рабыня на самом деле не только и не столько обычный агент, выпытывающий у клиента информацию, может, она еще и убийца? А что – где-нибудь в волосах спрятана отравленная игла, кольнула легонько – и вот ты уже на том свете, рассказываешь Создателю, зачем поубивал полсотни людей и не стоило ли ограничиться пятью-семью негодяями!
