Глупая мысль вдруг пришла в голову – а женщины у них такие же, как земные? Может, у них три сиськи или… это… хм-м… поперек? Конкин невольно ухмыльнулся, осознал всю глупость «не к местных» мыслей и тут же согнал ухмылку с губ. Никто не заметил, кроме Насти, недоуменно смотревшей то на Конкина, то на рисунок – что же такого веселого иноземец увидел на листе бумаги?
А веселого там было не особо много, хотя забавного хватало – целая череда простых картинок, помогающих понять мысль иномирца. Первая картинка изображала самого Конкина (он возвышался над человеком с обручем как башня), иномирец ему что-то говорил, а Конкин с явно недоуменным выражением лица разводил руками. Мол, не понимаю!
Отметил для себя, что жесты иномирцев похожи на жесты землян. Можно без проблем понять, что они чувствуют.
Вторая картинка показывала человека с обручем, который подводил Конкина к человеку в коричневом и указывал на майора пальцем, что-то от того требуя.
Третья – Конкин пьет из чего-то, напоминающего стакан, а человек в коричневом сжимает его голову руками.
И четвертая – Конкин и человек с обручем разговаривают: из их ртов льются потоки слов, составленных из букв неземного алфавита.
Все было так понятно, будто рисовал профессиональный художник, и Настя невольно вздохнула:
– Здорово! Дим, они хотят каким-то образом научить нас ихнему языку!
– Не ихнему, а их, – автоматически поправил Конкин, кивнув головой. – Прекрасно я все понял. Не дурак. Вот только ты не допускаешь, что нас хотят отравить? Дадут яду, а потом…
– Да зачем они сюда тогда лезли? – раздраженно парировала Настя. – Чтобы всех перетравить? Боишься – давай я первая выпью! Пусть меня научат!
– Что значит боишься – не боишься, ты чего несешь? Нас на этой планете меньше четырех десятков, нам каждый человек дорог! – Конкин рассердился, а больше всего оттого, что по большому счету Настя была права, на кой черт им травить Конкина, тем более что рядом Настя и Василич с автоматами наперевес. Покрошат в капусту, и опомниться отравители не успеют.
– Давай я попробую? – Настя едва не умоляюще посмотрела на Конкина. – Мужчин у нас мало, женщин куча, так что если со мной что-то случится – особо не потеряем. Да и не случится ничего, уверена! Я бы почувствовала, если бы они задумали какую-нибудь пакость!
– Почувствовала она! Чувствуют только… в заднице, остальное все ощущают! – зло бросил Конкин и тут же устыдился своей грубости. Нельзя так с любимой женщиной, да еще и в присутствии чужого. Того же Василича. Хотя Василич на самом деле и не совсем так уж чужой…
Настя обиженно замолчала, покраснев, нарочито не глядя на Конкина и на отвернувшегося в сторону Андрея, а Конкин, сразу построжев лицом, холодно приказал:
– Нарисуй им меня – мертвого. И так, чтобы было понятно – если я двину кони, этим засранцам не поздоровится. Вы их всех поставите к стенке. Изобразишь?
– Чего не изобразить, изображу! – встрепенулась Настя, потянулась за карандашом и тут же застыла. – Не надо бы тебе, а? Давай лучше я?!
– Не обсуждается! – рявкнул Конкин, довольный, что может показать себя не только командиром, но и человеком, заботящимся о своих близких. Настоящим мужчиной! Мужчина должен брать на себя ответственность, идти по жизни, облегчая ее своей семье. И только так!
Настя кивнула и быстро, ловко, не хуже, чем иноземец, изобразила Конкина с вытаращенными глазами и разинутым ртом, из которого что-то вытекало. Дмитрию вдруг почудилось, что в ее глазах горит огонек насмешки – уж больно в смешном, пародийном виде изобразила она своего любовника.
Человек с обручем заулыбался, поглядывая на майора, а потом что-то сказал своему спутнику – то ли телохранителю, то ли помощнику, и тот исподлобья взглянул на Настю, обшарив взглядом с ног до головы. Особенно задержался на лице, будто стараясь запомнить. В глазах его таилась похоть, Конкин почувствовал это сразу, и брови его грозно сдвинулись. Под тяжелым взглядом начальника смены иноземец слегка стушевался и тут уже уткнул взор в пол, будто происходящее и Настя его перестали интересовать.
Человек с обручем все улыбался, но улыбка быстро выцвела, покинув его смуглое лицо, когда он узнал в куче искореженных выстрелами людей себя и своих спутников. Тогда иноземец всплеснул руками и разразился целой волной звуков, непонятных по содержанию, но ясных по сути (а что он еще мог сказать?), мол – все будет зашибись, и пусть земляне не беспокоятся!
В общем – требовалось срочно принимать решение, тем более что ночь уже была в самом разгаре и надо было что-то решать.
– Хорошо! – громко сказал Конкин, даже слишком громко, будто если бы он проорал свои слова, иноземцы тут же бы их и поняли. – Делай!
Иноземцы поняли. Что происходило дальше, Конкин не знал и не понял – все время, пока в его мозг вливали знания о языке, он находился в полуобморочном состоянии. Со слов Насти – после того, как ему дали выпить из склянки с угольно-черной жидкостью, он сидел неподвижно, глядя в пространство остановившимся взглядом, и только через пятнадцать минут пошевелился и заговорил уже на языке иномирян. Чисто, не запинаясь, будто знал его с самого детства.
– Все? Закончилось?
– Все закончилось, – улыбнулся человек с обручем на голове. – Теперь ты говоришь на нашем языке. Мы можем таким же образом научить языку всех твоих людей, и займет это совсем немного времени – если сразу, скопом.
– Всех – это всех, что находятся в тюрьме? – машинально переспросил Конкин.
– А это – тюрьма?! – неподдельно удивился иномирец и, оглянувшись на спутников, быстро пробормотал: – Никогда бы не подумал! А мы-то строим предположения… Так что, научим? А пока мой маг работает, пообщаемся. Хорошо?
– Пока пусть обучит вот этих двоих, – холодно кивнул Конкин. – А потом уже остальных. По очереди. Когда я разрешу.
И, перейдя на русский язык, приказал:
– Настя, Андрей, сейчас вас научат языку, как меня. Не бойтесь, я держу все под контролем.
Человек с обручем кивнул магу, потом что-то ему шепнул. Что именно – Конкин не понял, но решил для себя, что если что – этот тип пулей в лоб не отделается. Запрет его в камеру и пусть медленно сходит с ума от обезвоживания. (Уже потом он догадался: процесс обучения может быть и двусторонним – обучающий языку обучается сам языку того, кого обучает. Если бы тогда знать…)
– Итак, я представитель Дома Синуа, доверенное лицо Главы Дома, Дортуаля Мангура Синуа, его племянник. Мое имя Галаз Синуа. Твое имя?
– Дмитрий Конкин, – представился майор и украдкой посмотрел на камень, вделанный в обруч аборигена. Даже не зная точной его цены, можно предположить, что камень стоит просто-таки огроменных денег.
– У меня имеется предложение, которое я хотел бы вам озвучить, – вкрадчиво протянул Галаз. – Очень выгодное предложение! От которого вы не сможете отказаться!
