Ювен очнулся от транса, болезненно зажмурился, ослепленный солнечным лучом, сквозь круги перед глазами практически на ощупь добрался до стула и сейчас же стал пытаться установить полноценный сеанс связи с Центром. Ответ пришел незамедлительно, но обескуражил чародея до глубины души: его поблагодарили за работу и… отменили поднятую тревогу.
Глава 7
Оболиус. Учителя
Не сказать, что Оболиус не обрадовался появлением старого учителя. Парень верил в справедливость и считал нечестным, что старика арестовали. Однако очень быстро выяснилось, что Никос не собирается оставлять оробосского мальчишку у себя, также он не планирует брать в свою свиту Толлеуса (и через него самого Оболиуса). Просто Рыжик как-то настроился на то, что теперь у него новый влиятельный учитель. Вроде бы, все хорошо, гораздо лучше, чем, например, день назад. Вот только все равно внутреннее расстройство омрачает жизнь. Это как перед вечно голодным попрошайкой поставить на стол вкусности, кои бывают только по праздникам, а потом накормить его до отвала, но простой бедняцкой едой.
Старый искусник и мейх стали разговаривать. Оболиус не смотря на юный возраст каким-то внутренним чутьем сообразил, что разговор этот очень важный и от него во многом зависит судьба самого олитонца. Поэтому парень растопырил уши, ловя каждое слово. Но, как назло, Толлеус поспешил отправить своего помощника за отваром, а если точнее, то спровадить с глаз долой.
Тонкая резная дверь, что вела в номер, снятый господином Никосом, на удивление не пропускала звуки – напрасно Оболиус водил по ней ухом. Так что подслушать не вышло. Когда же он вернулся, выполнив поручение, в комнате перед стариком прямо в воздухе висела чуть светящаяся книга с какими-то рисунками и схемами, которые сами собой двигались и мигали, когда учитель прикасался к ним. Парень уже привык ко всякого рода чудесам, находясь рядом с искусником, в другое время, может, не обратил бы такого внимания. Но на этот раз очень уж хотелось что-нибудь подсмотреть и подслушать – в результате так увлекся, что, будто трехлетний карапуз, запутался в собственных ногах, споткнулся и выронил кружку. Не известно, выпроводили бы его снова, донеси он заказанное до стола, но тут даже думать нечего – отправили еще раз. Хорошо еще, по шее не дали.
Выходя, Рыжик попытался было оставить дверь приоткрытой, только хитрость не удалась.
За беготней ученик искусника пропустил почти всю беседу – было, от чего расстроиться. Правда потом его все-таки допустили в комнату. Никос непонятно говорил про учебные книги, про амулеты и их искусную начинку. Кажется, делал подарки, не требуя ничего взамен – то ли традиция у его народа такая – помогать окружающим, то ли должен он что-то Толлеусу. По крайней мере, у Оболиуса сложилось впечатление, что кордосец с Никосом не первый день знакомы.
А потом мейх внезапно засобирался. Перед уходом он даже обратился напрямую к Рыжику, напророчив стать великим мейхом, как сам Никос. Также он непрозрачно намекнул, что пора прекратить попытки извести кордосца на радость соотечественникам. Прямо так и сказал: «Никогда не обижай своего учителя, даже когда перерастешь его по силе и мастерству». И пригрозил проклятьем за непослушание: «Иначе у тебя в душе кое-что сломается, что в конце концов приведет тебя к печальному концу».
Оболиус все время старался улучить момент, чтобы тоже задать несколько вопросов. Когда Никос пошел к двери, парень понял: сейчас или никогда! Но лишь только он открыл рот, мейх повернулся и произнес странные слова: «Как говорил один великий маг и волшебник – делай добро и бросай его в море».
Рыжик сбился с мысли и вместо заготовленного вопроса спросил неожиданное:
– А зачем его бросать в море?
Никос объяснять не стал, велел думать самому, и ушел.
Искусник после этого долго сидел молча и даже по своему обыкновению вслух не разговаривал – только губы беззвучно шевелились. Оболиус даже успел пообедать, когда старик вдруг всплеснул руками и затеял плести какие-то плетения, явно суетясь и тихонько ругаясь сам с собой. Плетение явно не получалось, поэтому старик досадливо хекал и остервенело тер затылок.
– Это что? – осторожно спросил помощник, когда искусник в очередной раз вздохнул и развеял свои потуги.
– Меня найдут – это не сложно, – понизив голос, поведал учитель. – Надо подготовиться. Эх, маны мало, много тут не сочинишь. Да еще без родного посоха – через амулет как-то не так выходит почему-то.
– И что это плетение будет делать? – с проснувшимся любопытством задал новый вопрос Оболиус пододвинулся поближе.
– Сильно не стукнуть, сил не хватит. Но чародеи в войну наших брали тем, что насылали целые полчища мелких слабых конструктов, которые забивали защиту и если даже не перегружали ее, то вносили такое количество помех, что искусник внутри кокона практически слеп. Вот я решил собрать плетение, которое будет делать сотни слабых ударов. Они и без защитного пузыря будут не страшны, но восприятие собьют точно также. По крайней мере, должны…
– И что потом?
Толлеус поджал губы. «Потом» он еще не придумал. Оболиус же тем временем с недетской рассудительностью привел еще один довод:
– Ваше плетение сразу заметят – это раз. Два – на много слабых ударов все равно надо много маны, а три – ловить вас будет не один человек.
Бывший настройщик манонасосов опустил плечи:
– Я знаю.
Помолчали. Через какое-то время старик заговорил вновь:
– Но как же быть? Подскажи, если такой умный. Ник привел нас сюда, но дальше нам самим не выбраться. И здесь отсидеться тоже не получится. У меня даже нет денег, чтобы заплатить за этот номер. И маны почти нет. Скоро за мной придут, а я здесь… – Толлеус замялся, подыскивая подходящее сравнение. – Я здесь, как улитка посреди дороги. Самому мне не уползти с нее, не спрятаться, и совсем скоро жаркое солнце высушит меня, даже если не затопчут.
– Господин Никос говорил, что встроил в ваш амулет какой-то Раздел, и там теперь боевые плетения, – озвучил ученик подслушанное.
Искусник скривился, будто целый лимон сжевал:
– Точно, есть. Покопался я там. Знаешь, сколько на них маны надо? Эти плетения на поле боя хороши: взял несколько манокристаллов, навелся на вражескую армию, и все – нет ее. И даже хоронить не надо – когда лавовое озеро остынет, ни косточки не найдешь. Либо непонятные плетения. Ясно, что огонь или воздух или даже вода задействованы, но что делают – неизвестно. Пробовать надо. Причем где-нибудь в пустынной местности.
– А за что они вас ловят? – Оболиус рискнул задать вопрос, который давно мучил его. Сейчас, когда учитель подавлен и разоткровенничался, может, и это скажет. Но все-таки старик размяк не настолько, чтобы признаваться:
– Задолжал я государству. Очень много задолжал. Пришел срок возвращать должок.
Ученик легко принял такую версию – он понятия не имел, как там на самом деле живут соседи. Ему даже понравилось, что Толлеус нанес финансовый ущерб Кордосу.
