– Держишься?
– Угу.
Она не стала говорить ему о том, что почти не спала этой ночью – терзали страхи, – а теперь дурное предчувствие усилилось, ей казалось, что вместе с поднявшимся ветром, который то и дело бросал ей в глаза собственные волосы, усилилось и ощущение надвигающейся беды.
Что-то пойдет не так…
«Ничего, – убеждала она себя, – ничего не пойдет не так». Произносила эти слова мысленно и ощущала их пустоту. В них не было энергии, не было поддержки.
– До точки примерно тридцать минут.
Они ехали уже столько же. Навигатор – не автомобильный, но какой-то сложный и навороченный, предназначенный, по-видимому, для походов и экстремального выживания, – покачивался на приборной панели; тонкая желтая стрелка указывала на точку, возле которой светились вбитые координаты. Часы показывали половину второго.
– Как раз к открытию будем.
Эти координаты он отыскивал по картам, начиная с восьми утра, – сверял бумажные и электронные карты, делал пометки в автомобильном атласе.
Узкая дорога не баловала указателями, лишь изредка мелькали вдоль обочин, словно зафиксировавшиеся отметки временных промежутков, низкие столбики с цифрами «7», «8», «9»… Километры?
– Как называется эта трасса? – Лане не хотелось говорить, но и не хотелось молчать. Она желала одного – чтобы все поскорее закончилось.
– Это дорога безымянная. Носит номер «1-21».
– Почему двадцать один?
– Если бы я знал.
Дорожных столбиков насчиталось больше, чем двадцать один. Как только машина миновала двадцать пятый, пикнул навигатор, и джип тут же затормозил; желтая стрелка долбилась о край экрана, указывая направо. Лана тоже взглянула вправо и не обрадовалась – им предстояло идти через лес. И совсем не такой, прогулка по которому ей бы понравилась – например, сосновый, – им придется продираться сквозь самые настоящие джунгли.
– Что, в кусты?
– Похоже на то.
Мо вышел из машины первым, хлопнул дверцей. Лана, чувствуя, как все более ватными делаются ноги, соскочила с подножки на землю.
– А в прошлый раз было здесь же?
– Нет.
– Но тоже в лесу?
– Тоже.
– Значит, у тебя есть опыт походов сквозь джунгли? – попыталась она пошутить, но Мо не улыбнулся – взглянул на нее серьезно и встревоженно.
– Слушай, – она нервно теребила пустую сумку, в которой лежал порядком замусоленный блокнот с зарисовками, – я никогда не спрашивала тебя, а какие камни ты вытаскивал до оникса?
– Это важно теперь?
– Просто интересно.
– Третьим был оникс, вторым аквамарин, первым рубин.
– Сорок четыре дня, тридцать четыре и тридцать два. Тебе везло.
«Везло, – вместо слов ответили его черные глаза. – Очень везло. Как утопленнику».
К ее удивлению лес оказался совсем не плотным, прозрачным. В стороне от усыпанной старыми листьями дорожки он становился гуще, темнее, но здесь, где они шагали, он был проходимым без мачете.
– Спасибо, что не приходится рубить лианы и папоротники, иначе мы бы завязли, – Марио читал ее мысли.
– Время?
Он сверился с прибором, который забрал с собой из машины.
– Час пятьдесят семь.
– Как раз…
Лану продолжало мутить, и для того, чтобы отвлечься, она смотрела по сторонам: на свисающие с мшистых зеленых стволов лианы, на болтающиеся на их кончиках засохшие не то цветы, не то семена, на вспученную обилием корней землю, на конфетти из разноцветных, перемешанных с хвоей листьев. Здесь, в царстве леса, ветер стих, но нестерпимо душным и влажным сделался пропитанный прелыми растениями воздух.
– Нам… долго еще?
– Примерно километр.
– Это сколько в минутах?
– При нашей скорости? Минут десять, может, двенадцать.
Это случилось в четырнадцать десять. Плотнее вдруг них сделались заросли, толще стволы, обильнее папоротники. Из-за густоты крон, померк и пропитался коричневатым оттенком дневной свет. Комната встала у них на пути как раз там, где тропка заканчивалась и брали начало настоящие нешуточные джунгли.
Железная будка.
Лана едва ли смогла бы описать ее сравнительными прилагательными – обитый металлическими листами Портал? Строительный туалет, оставшийся от инопланетян? Ковчег со скругленными углами? По какой причине скругленными, зачем? Эта деталь казалась ей абсурдной. Окна отсутствовали; на них равнодушно взирала серебристая дверь с совершенно обычной, какие часто встречаются в домах, круглой ручкой-вертушкой.
Час «икс», момент истины, время ее «экзамена». Вот сейчас и выяснится, хорошо ли Лана училась.
Ей впервые сделалось плохо по-настоящему – до помутившегося сознания, до тяжести в желудке, до головокружения.
– Эй, эй, ты чего? – брови Марио сошлись у переносицы. – Ты мне это брось. Соберись, встряхнись…
Ей не хотелось встряхиваться. Ей вдруг впервые в жизни захотелось сбежать. Верни ее назад во времени и дай сейчас выбор, Лана, скорее всего, не выбрала бы ни Ла-файю, ни красавицу виллу, ни встречу с Марио, даже если знала бы о ней заранее. Она впервые поддалась слабости, как физической, так и психологической.
– Я не хочу…
– Эй, Лана, ну что ты? Хорошая моя, что ты?
Она ничего – она боялась до колик. И она больше не желала отвечать за чью-то жизнь и судьбу, она… устала.
– Лучше бы ты сам.
– Я сам не могу.
«А я не хочу», – за нее говорили ее глаза, в которых плескалась смешанная с ужасом отрешенность.
– У тебя получится, слышишь? У тебя получится.
– Тебе ведь не нужен очередной оникс, – отозвалась она тихо. – Оникс бы я нашла.
– Нет.
– Только не суди меня. Тогда не суди…
Он не ответил. Обнял ее за плечи, и они вместе сделали шаг к двери.
Ковчег оказался металлическим, как снаружи, так и изнутри.
А камней… всего семнадцать.
Мо оглядывался по сторонам с нервным изумлением.
– Раньше их было больше. Намного больше. Может,… это хорошо?
Они все лежали на узком столе, обитом чем-то белым. Точно так же в ряд, как их когда-то раскладывала Лана, – одинаковые, безликие и прозрачные.
Он точно помнил, что в ранние приходы в «комнату» стекляшки валялись на полках, на полу под ногами, были насыпаны в углах кучками.
Лана стояла перед столом и гипнотизировала его взглядом – Марио не мог сказать наверняка, «работает» она уже или еще нет. Видел только, каким бледным, совершенно бесцветным сделалось ее лицо, и какой жалкой и растерянной она показалась ему в тот момент.
