– Я агу итать па.
– Я могу читать что?
– Па. Мя.
– Память? Чью память?
– Юбу.
– Любую.
Я на некоторое время подвисла и посмотрела на Тайру.
– Он может читать память, представляешь?
Та кивнула.
– Конечно, иначе как бы еще они тогда в твоем доме поздоровались со мной на древнеарханском? А я еще думала, подключаются ли они к общему информационному полю или же считывают то, что есть у человека в голове? Получается, второе.
– Так ты и мою память все это время читал?
Я аж взбурлила, представив, чего он там навычитывал за все это время.
– Неть!
– Ты же умеешь?
– Я не итать ез ужды.
– Он не читает без нужды, – успокоила меня подруга. – Наверное, это непростой процесс, энергозатратный. Навряд ли они делают это часто. Так, Ив?
– Дя.
Успокоил, и на том спасибо.
– Так что получается, если ты увидишь человека, который был в Оасусе, ты прочитаешь его память и увидишь, как выглядит замок?
– Дя.
– А как ты покажешь его нам?
– Голо. Грамм.
– Что это? – с удивлением поинтересовалась Тайра.
Да, точно, ей это слово было незнакомо.
– Голограмма – это объемное изображение. Как фотография, только объект видно не с одной плоскости, а со всех сторон.
– Здорово!
Тайра смотрела на Ива с откровенным восхищением – смешарик пыхтел и пыжился от гордости.
– Ив, а как ты найдешь того, кто был в Оасусе? Тебе ведь придется сканировать всех без исключения. Всех прохожих, да?
– Дя.
– Это много энергии.
– На ку-шать. Ного.
– Ну, много кушать мы тебе обеспечим без проблем, – усмехнулась я и некстати вспомнила рекламу сока: «Ты только не лопни, деточка…». – Значит, завтра нам придется ходить по городу, а ты будешь смотреть на людей, так? И если у кого-то найдется в памяти нужный фрагмент, ты скажешь?
– Дя.
Это слово ему давалось легче всего.
– А сколько времени требуется, чтобы просканировать память одного человека?
– Я ни бу ска-ннирова се. То-лька нали зо Оа.
– Что он говорит? – Тайра снова повернулась ко мне с расстроенными от непонимания рваной речи глазами.
– Что не будет сканировать все подряд. Только наличие зон с пометкой Оасус.
– А так можно?
Кажется, восхищение возможностями фурии у арханской принцессы ежесекундно росло.
– Мона. Мо-шшно. Жжно. У-у-у… – да, сложные слова все еще давались Иву тяжело. – Не скаль икун. Д.
«Несколько секунд», – пояснил Ив, и Тайра окончательно расцвела.
– Здорово, значит, завтра мы будем гулять по Рууру, а ты будешь смотреть в оба. Действительно хорошая идея. И, Дин, у нас теперь есть план!
Я улыбалась.
Чудики они все-таки, оба. Что Тайра, что фурия, но прекрасные, любимые и родные чудики.
* * *
Темно, тепло, тихо.
Под полом тихонько скреблись не то пауки, не то песчанки, под нашими спинами поскрипывали половицы, в окно снова светил фонарь Ирсы. Под головой тулу, под рукой смешарик, слева невидимая, но слышная в темноте Тайра. Она говорила.
– Ты говоришь, что даже и не думала, что однажды у тебя появится такой мужчина, как Дрейк, думаешь, я думала про Стива? Нет, я боялась, но и мечтала одновременно всю жизнь прожить одной. Чтобы не так, как здесь, понимаешь? Не отдавать дочку в пять лет в Пансион, не горбатиться во дворе и по дому на жаре, никогда не видеть других мест и стран. Мне здесь все было в тягость. Кроме Кима.
– Я понимаю.
Сок мулли действительно заменил нам ужин. Есть не хотелось даже после того, как на двор легли синие сумерки, и поэтому, вернувшись в дом, мы просто смастерили постель и легли спать. Фиолетовый до того небосвод почернел удивительно быстро, а на его гребень взобралась местная Луна – Ирса.
Интересно, какая она? Такая же щербатая и вся в кратерах? И далеко ли в космосе находится? Хорошие вопросы – интересные, но пустые. Если здесь не изобрели самолет, то космолет не изобрели точно. Хотя, может, здесь есть обсерватории и телескопы, а по тому количеству времени, которое занимает летящий от Ирсы свет…
Я отвлеклась. Тайра продолжала шептать, пришлось переключиться.
– …но как только я его увидела, то сразу поняла, что это он. Даже не потому что Ким в той записке описал его глаза, не потому что знала, что тот единственный живой путник, который встретится в Коридоре, и будет моим суженым, а просто взглянула в его глаза и поняла – он. Ощутила. Душой, что ли? Хотя на тот момент у меня ее не было.
– У тебя было сердце. Вот им ты и ощутила.
Под ладошкой тихонько сопел Ив, слушал наш с Тайрой разговор или же думал о чем-то своем. О чем там думают фурии? Кроме ананасов.
Нет, не подумайте, я как раз не принижаю сложность этих существ и не свожу их мысли к примитивности. Это, скорее, я могу представить, что фурии думают про ананасы, так как попросту боюсь представить, о каких еще сложных материях они могут думать. Воспринимать, считывать, сканировать, обрабатывать. Так что проще сказать, что они думают про ананасы, и пусть примитивной буду я.
– А ты сразу ощутила, что Дрейк – твой мужчина?
– Нет, что ты, – я улыбалась темному потолку. – Поначалу я вообще никак не могла поверить, что такой человек может посмотреть на такую, как я.
– Какую «такую»? – возмутилась Тайра.
– Тай, я ведь была не такой, как сейчас. Я сильно изменилась: постройнела, внутренне выросла, приобрела уверенность в себе, научилась любить себя. А тогда я была маленькой глупой коровкой с выпученными глазами.
– Корова – это которая с гривой или с рогами и пятнами на шкуре? Я все время забываю.
– Второе. Знаешь, сколько времени прошло, прежде чем я позволила себе думать, что у меня есть хотя бы малюсенький шанс привлечь внимание Начальника?
– Много?
– Достаточно много. Хотя, признаюсь тебе честно, мне захотелось, чтобы он начал на меня смотреть гораздо раньше, чем я тебе тут лежу и вру. Пусть он был недосягаем, пусть он был другим – практически не человеком с энергетической точки зрения, но мне все равно хотелось его внимания. И не только. Мне хотелось всего.
– А его богатство тебя не смущало?
– Смущало. Пришлось научиться нормально к этому относиться. Сделать себя готовой к его приятию, иначе бы этот фактор однажды развел нас в стороны.
