– Но Дрейк наоборот пытался его скрыть.
– Да, скрыть «запах». Твой… Правитель, – она вновь не нашла верного слова для Дрейка и использовала наиболее, по ее мнению, подходящее, – правильно думал… в целом, понимал, что создания Нижнего мира его учуют, как чует и сам Коридор.
– А теперь?
– А теперь ты весь светишься. Все вокруг белое, оно их слепит, жжется, заставляет удирать без оглядки, потому что почти сразу же убивает.
Лагерфельд долго пытался переварить услышанное, мотал головой и зачем-то крепко держался, как за спасательный круг, за собственный рюкзак.
– Но ведь тот муар, который забирал у тебя душу, – разве он не обжегся?
Правильный вопрос, хороший; Тайра закивала.
– Он бы обжегся, если бы не забрал ее вместе с защитным сосудом. Ни одна тень не посмеет выпустить душу как таковую из оболочки – побоится. Наверное, это делают как-то в другом месте, я не знаю…
Кажется, он начал улавливать смысл.
– То есть ты сделала так, что моя душа теперь светит на многие мили вокруг?
– Мили – это далеко?
– Далеко.
– Тогда да. И эта барея…
– Батарея. – Механические поправил он.
– …батарея бесконечна! Представляешь? Ее не нужно подпитывать, потому что это ты сам. Твое ядро, твой стержень.
– И теперь ко мне… к нам никто не приблизится?
Тайра радостно мотнула головой.
– Ни капельки. Ни на шаг! И теперь мы спокойно сможем дойти до Мистерии, представляешь?
Нет, он все еще не верил. Искал не подвох, но слабое место, боялся.
– И этот свет не иссякнет, не «сядет», потому что он выпущен наружу?
– Да нет же!
– И теперь так будет всегда?
– Нет, как только мы доберемся и окажемся в безопасности, я аккуратно верну все на место, я знаю, как.
– А тебя саму лучи моей души не слепят? Ведь ты же их видишь?
– Слепят, – Тайре до такой степени нравилось пояснять, что она жмурилась от удовольствия, как кошка, – у тебя хорошая душа – большая и очень светлая. Но они слепят меня, только если я переключаюсь в режим внутреннего зрения. Обычным взглядом их не уловить.
– Хорошо. – В его словах еще не звучало откровенной радости, но она уже начала проклевываться – высунула любопытную мордочку и начала усиленно рваться наружу. – Значит, думаешь, дойдем?
– Дойдем!
Это было объявлено так громко и гордо, что Стив не выдержал, улыбнулся, хоть и не был уверен, что его лицо после пережитого ужаса не треснет, стоит ему напрячь мышцы.
А всклокоченная черноволосая «королева» Архана разве что не танцевала на песке.
– Дойдем! Дойдем! Ты поешь, поспи, если хочешь. У нас много времени – теперь сколько угодно. И бояться совсем нечего, представляешь?
Представлял ли подобное Стив? Пожалуй, нет. Но он очень надеялся, что вскоре, уподобившись Тайре, сумеет поверить в случившееся, научит себя знать, что опасность больше не грозит, и тогда – гори все синим пламенем – тоже отпустит радость на волю и пустится в пляс.
* * *
Нордейл. Уровень 14.
– Ты как, лучше?
Дрейк стоял у кровати. Свет прикроватной лампы уже не резал глаза, и Баал мог различить его обеспокоенное лицо; зрение потихоньку приходило в норму, позволяло фокусироваться.
– Лучше. – Прохрипел он. – Уже вижу, слышу, голова болит меньше.
– Оклемаешься.
– Да, еще чуть-чуть, и встану.
– Ну, с этим ты не торопись – рано.
Регносцирос поморщился.
– Все равно уже хочется двигаться, мышцы затекают.
– Успеешь еще находиться. Отдыхай. Слушай, я знаю, что ты еще не восстановился, и от того, о чем собираюсь тебя попросить, – Начальник сконфуженно умолк, – чувствую себя почти сволочью, но обратиться мне с этим больше не к кому.
– Говори. – Благодушно разрешил Баал. – Если смогу, помогу.
– Да, хотел еще спросить, как наш друг? Приходит хоть изредка в себя? Мне докладывают, что приходит.
– Канн-то? Приходит, да, но пока не шевелится и не разговаривает. Изредка открывает глаза, мычит, но потом снова теряет сознание… Больно ему.
– Да, я знаю. Но он выправится.
– Я тоже так думаю. Хочу думать. – В палате повисло тягостное молчание. Ни один из них не знал наверняка, выкарабкается ли покалеченный стратег, но зачем толочь воду в ступе и множить сомнения? – Так о чем ты хотел попросить?
Дрейк втянул воздух и выпустил его наружу с тяжелым вздохом.
– Ты, если можешь, посмотри, нет ли Стива в Нижнем мире?
– Среди мертвых? Думаешь, он уже… все?
– Я не знаю. Но сигнала нет, время идет.
– Хорошо. Я посмотрю, если смогу. Подожди…
– Можешь попозже.
– Нет. Подожди.
И в палате снова стало тихо: тяжелое затрудненное дыхание с соседней кровати, фиксирующий сердечный ритм прибор с монотонным пикающим звуком, равномерное и едва уловимое гудение электроники.
Замерший Дрейк ждал ответа и почти не дышал. Какими будут новости – плохими, хорошими? Только бы не приговор… Один лишь Баал – человек-полудемон – был способен отследить перемещения энергии в Нижний Мир, и больше никто.
– Видишь что-нибудь?
Создатель, Начальник Комиссии в жизни не проявлял нетерпеливости, но тут не смог удержаться.
– Вижу. – Прохрипели с кровати. – Нет его там.
Замерший на середине вдох.
– Точно?
– Точно.
И громадное, столкнувшее с души валун облегчение.
– Где бы он ни находился, – в Коридоре или где еще, – он точно жив.
– Хвала Всевышнему, – прошептал стоящий у кровати человек и воздал небу мысленную благодарность. – Значит, ждем его. Ждем.
– Угу. Ждем. Не такой простак наш доктор, раз почти прижился там…
– Типун тебе.
– Сам знаю. Выйдет он наружу, вот увидишь. Так мне чутье подсказывает – выйдет.
– Если ты окажешься прав, куплю тебе… что ты там хотел больше всего?
– Лучше конечности мне новые купи – эти сильно затекли.
– Конечно, твои «оттекут». А про «бонус» подумай, пусть эта мысль придает тебе сил.
– Я подумаю. – Бледный черноволосый мужчина улыбнулся и на мгновенье стал почти прежним собой – уверенным и заносчивым Регносциросом. – Чего-нибудь хорошего напридумываю, будь уверен.
– А я уверен. Иначе бы не стал обещать.
