– Теперь понятно, отчего ты бесишься, – посмотрев на де Борея, едва ли не обрадовался де Риньи.
Герцог в ответ кивнул, тоже посчитав, что Алекс не ошибся с причиной нашего конфликта.
Что ж, меня это вполне устраивало. Да и взгляд господина Дорсэ слегка смягчился, словно он одобрял проявленное мною благоразумие. И только де Корсото продолжал разглядывать меня, как диковинную зверушку. Мол, откуда она взялась и чего от нее еще ожидать?
– Значит, в присутствии графа дашь клятву молчания, – похоже приняв какое-то решение, резко свернул эту тему де Корсото. – Эдгар, с тебя – разрешение. Алекс, ты спустишься к де Ланье, нужна привязка для де Эренталя.
– У меня есть, – опередил меня Дорсэ.
Пока они говорили, я свернула часть карты, освободив противоположный край стола. Достала чистые листы бумаги, украшенные герцогским вензелем, поставила прибор для письма.
Де Борей поблагодарил кивком, присев на пододвинутый мною стул, взялся за перо.
– Там еще одна жалоба, – встала я за его плечом.
Де Риньи демонстративно вздохнул, а Эдгар, вернув перо в чернильницу, обернулся ко мне в ожидании продолжения.
– Виконт де Барси значительно увеличил размер подати. Староста одной деревни жалуется, что придется отдать и семенное зерно. А еще он портит девок…
– Тот самый де Барси? – Господин Дорсэ вернулся к столу.
Де Риньи тут же пристроился рядом, словно тоже знал, о чем идет речь.
– Тот самый, – как-то странно посмотрел на меня де Борей. – Это тебя де Эренталь так натаскал?
– Маркграф требовал внимания к мелочам, – уклончиво ответила я, вспомнив, о чем не раз говорил дядюшка.
Думать, думать и еще раз думать. Над каждым словом, над каждой фразой, над каждым обстоятельством. Рассматривать со всех сторон, не упуская ни одного нюанса, искать другие точки зрения, строить предположения, определять факты, которые бы их подтверждали или опровергали.
– Об этом мы поговорим позже, – кивнув, оставил меня в покое де Борей. Опять взял перо.
– Спустись к графу и расскажи обо всем. – Господин Дорсэ сбил меня с мысли о ровном, уверенном почерке герцога, который лучше иных слов говорил о его характере.
– Иди, иди, – не оглянувшись, подтвердил его приказ де Борей.
Спорить я не стала. Не знаю, как им от меня, но мне точно стоило от них отдохнуть.
Да только зря я торопилась покинуть приемную в надежде хоть ненадолго избавиться от неожиданно свалившихся на меня проблем.
О той, что могла дожидаться меня на лестнице, я совершенно забыла.
Глава 8
Эдгар росчерком закончил письмо, приложил родовой перстень, герб с которого сиянием лег на бумагу. Добавил его к уже подписанному разрешению и подал Марку, подумав о том, что во всем происходящем в последнее время друг отца всегда оказывался на своем месте.
– Можешь отправлять.
Дорсэ в ответ кивнул. Свернув послание в несколько раз, вложил в серебряный футляр, служивший для отправки и приемки магической почты. Количество адресатов у этого артефакта было небольшим – Эдгар успел насчитать двенадцать знаков, но, судя по всему, Дорсэ хватало.
– Теперь осталось дождаться ответа, – произнес Марк, когда украшавший вещицу камень потух. Положив футляр на край стола, наклонился к карте, большая часть которой так и осталась развернутой. – Насколько я помню, де Барси в родстве с де Кареями…
– Ближе, чем хотелось бы. – Эдгар откинулся на спинку стула. – Граф женат на сестре барона.
– И это его земли. – Дорсэ смотрел на те самые две деревушки.
Самоуправство виконта де Барси, о котором его отец, граф де Барси, не мог не знать. Пропавший скот. Подозрения на летающих…
Часть из этого они точно могли пропустить.
– Его, – подтверждая, кивнул де Борей. – А ты что думаешь? – обернулся он к де Риньи.
С тех пор как Мишель вышел из приемной, тот стоял у окна, слепо глядя на закрытую дверь.
Алекс поморщился, задумчиво качнул головой и заговорил совершенно об ином:
– Что увидел в нем Безами? Ловцов определяют еще на первом курсе. Ошиблись? Пропустили?
– Ты же знаешь, что это невозможно, – выпрямился Дорсэ. – Мишель не ловец, в этом сомнений нет.
– А в чем есть? – усмехнувшись, подловил его де Риньи. – Такие, как Безами, подобными просьбами без особых оснований не разбрасываются. И ведь не приказал, – распаляясь, заговорил он громче, – не поставил перед фактом, не заставил угрозами или шантажом, – попросил! Более того, готов сам… повторяю, готов заменить собой преподавателя, лишь бы заполучить Лонье! – Он испытующе посмотрел на герцога де Корсото, который молчаливо наблюдал за ними из кресла в углу.
Кабинет был совсем рядом, только открыть дверь, но они предпочли оставаться в приемной, словно именно эта комната стала средоточием сделанных в последние дни открытий.
Впрочем, так оно и было. Не комната, а мальчишка, за несколько дней пребывания в этом доме успевший добиться если не уважения, то вполне искреннего интереса.
– Граф де Ланье – заклинатель. – Де Корсото поднялся рывком, отошел к окну. Встав рядом с де Риньи, бросил взгляд на равнодушную к их проблемам реку и лишь после этого продолжал: – Де Эренталь – тоже, хоть и не столь силен в этом даре. Подобные способности были и у отца Агжея, но с щитами он управлялся значительно лучше, потому и предпочел остаться боевиком.
– Считаете, что Мишель тоже может… – протянул продолжавший стоять у стола Дорсэ.
Эдгар отрицательно покачал головой, однозначным «нет» ответив на его предположение, но высказываться вслух не стал, предпочтитая дождаться мнения де Корсото, которому в этом вопросе доверял больше, чем себе.
– Он ощутил остаточный след заклинателя, – неторопливо, рассуждая, начал герцог, – почувствовал ловушку, наткнулся на письмо с поздравлением, не пропустил намека на появление летающих…
– У него хорошие данные для ищейки! – твердо, если не сказать категорично, заметил де Риньи.
Эдгар его понимал. Алекс не так просто сходился с людьми. Внешне был раскованным, в общении легким, вел себя в любой компании так, словно был в ней своим, без усилий подстраиваясь к обстоятельствам, но это если не знать того, другого де Риньи, предпочитавшего узкий круг немногочисленных друзей.
Мальчишка в этот самый круг вошел играючи, что выглядело несколько странно, но было вполне объяснимо – напоминал младшего брата Алекса, к которому тот был очень привязан.
Если бы не болотная лихорадка… В тот год де Риньи лишился всех. Матери, отца, семнадцатилетнего брата. Маги-целители оказались бессильны, вы́ходить удавалось хорошо если одного из десяти.
Сам Алекс как раз заканчивал академию. Известие о смерти родных пришло в тот день, когда он с отличием защитил выпускную работу.
