Итак, утром ее ждет неприятный разговор с предъявлением претензий. А главное, если она не перезвонит сама, Никита ни за что не сделает этого первым. Иногда Лене казалось, что эти отношения закончатся ровно в тот момент, когда она перестанет звонить ему.
Ей тридцать пять лет, а она ведет себя как девчонка. Вцепилась в этого Кольцова, хотя понимает, что ничего, скорее всего, у них не выйдет. Помотает ей нервы еще какое-то время, а потом все равно уйдет. Может, Юлька права и ей лучше самой от него уйти? Нет, невозможно. Представить, что она его больше не увидит… Он ей нужен. И теперь она знает кое-что о любви к тому, кому она не нужна, эта самая любовь. Никита ни в ком не нуждается, разве что в публике, в благодарных зрителях, почтительных учениках. Это все ему нужно, чтобы блистать, самоутверждаться. А она негодная аудитория: не любит фотографию, не разбирается в ней. Она всего лишь способ сбросить напряжение пару раз в неделю. Если бы при этом еще и молчала…
Эти мысли всегда оставляли в душе неприятный осадок. Лена довольно здраво рассуждала о перспективах их отношений, однако ничего не могла поделать со своей боязнью одиночества. Присутствие Никиты в ее жизни давало иллюзию нужности, и именно из-за этого она никак не могла заставить себя разорвать эти отношения. Она натянула одеяло до подбородка, закрыла глаза и провалилась в сон.
Первым делом с утра она позвонила Никите. Тот на удивление ответил сразу и даже был настроен довольно доброжелательно.
– Потерял тебя вчера, потом подумал, что ты, наверное, дежуришь и выехала куда-то.
– Да, – соврала Лена, – дела были, не услышала, прости. Как ты? Что нового?
– Да вроде ничего. Сегодня съемка учебная, портрет. С пяти часов буду свободен, могу увидеться с тобой.
– Конечно! – поспешно согласилась Лена.
– Тогда сниму квартиру и заеду за тобой. Ты в шесть заканчиваешь?
– Да, но… Послушай, Никита, не нужно квартиру.
– Это почему вдруг? – В его голосе прорезалось недовольство, и Лена зачастила:
– Нет-нет, ты не понял. Квартира не нужна потому, что теперь она есть. Я ушла от родителей. Снимаю недалеко, в твоем районе, – чуть запнувшись, добавила она.
– О, – Кольцов на минуту умолк, переваривая сведения. – Надеюсь, ты не из-за меня это сделала?
– Нет, но… Ты разве не рад, что теперь отпала необходимость изобретать что-то? – расстроилась она.
– Что ты, Леночка, конечно, я рад, – с облегчением ответил Никита. – Так, значит, я за тобой заеду?
– Да. Я, правда, без машины сегодня собиралась, но могу…
Он перебил:
– Нет, не нужно. Не меняй свои планы, доедем на трамвае. До вечера.
Он положил трубку, а Лена начала собираться на работу, так и не сумев понять, обрадовался он новостям или нет.
Перед самым концом рабочего дня в кабинет к Лене неожиданно вошел Павел Голицын. Она даже рот раскрыла от удивления:
– Павел, вы как здесь? Вас уже выписали?
– К вам можно, не помешал? – не отвечая на вопрос, Голицын задержался на пороге.
– Конечно, входите, присаживайтесь.
Сегодня на нем была бейсболка, которая прикрывала заклейку на затылке. Он не стал снимать ее, только задрал повыше козырек:
– Извините за столь оригинальный внешний вид, но ходить с мишенью на затылке как-то чересчур.
– Вы не ответили, выписали вас? – улыбнулась Лена.
– Нет, сам ушел. Не могу там больше. Ссадина затянется рано или поздно, а мне нужно работать. И потом, мне показалось, что я вас обидел отказом, Елена Денисовна.
– Отказом? – Она пожала плечами. – Нет, не особенно. Я ответила для себя на кое-какие вопросы, так что можете по этому поводу не расстраиваться. Вы только за этим пришли?
– Нет, не только. Я нашел у себя в рабочем столе записную книжку Жанны. – Голицын открыл сумку и положил перед ней среднего формата записную книжку в кожаном переплете. – Совершенно не понимаю, как она там оказалась. Я и сам-то в этот ящик крайне редко заглядываю. Там у меня старые дискеты и флешки, которые уже давно не используются. Просто так храню, на всякий случай. А вчера понадобились материалы кое-какие, открываю – а там это.
Лена взяла книжку, но открывать ее почему-то не спешила. Рассмотрела обложку из голубой кожи с серебристым тиснением по переплету. Книжка не выглядела затрепанной, из нее не вырывали листки и явно не носили с собой всюду. Зачем действительно Жанна положила ее в стол Голицына?
– Как вы думаете, Павел, что здесь?
– Вы будете смеяться, но я даже не открыл ее. – Он слегка покраснел. – Почему-то такой ужас меня охватил, как будто это не записная книжка, а бомба. И как настоящий мужчина, я привез ее вам. – Он пытался шутить, но глаза его не смеялись.
– Что же, зато честно, – улыбнулась Лена. – Будем смотреть вместе.
Она открыла книжку. На первых страницах ничего интересного не было: номера телефонов, все с подписями, пара адресов картинных галерей в разных городах. Дальше шел список лекарств с графиком приема и дозировками.
– Это Валерия Ивановича препараты, ему постоянно нужно было принимать, Жанна следила, – пояснил Голицын.
Телефон Матвея Деева тоже значился в книжке, но записан был явно другой рукой.
– Это я писал. – Павел словно расслышал Ленин не заданный вопрос. – Даже помню, когда я это сделал. Жанна мыла посуду у меня в кухне, попросила написать.
Несколько страниц были пустыми, еще на нескольких какие-то милые, почти детские рисунки: заячьи мордочки, снеговик, пара мышек.
– Это Жанна рисовала?
– Да. Она часто что-то такое рисовала на подвернувшихся листках. У меня склад таких картинок.
Лена перелистнула еще несколько пустых страниц и вдруг зацепилась взглядом за знакомую комбинацию цифр. Это был мобильный ее отца. Подписи под номером не было, только стояло слово «адвокат». Не похоже на Жанну – к телефонам всех остальных адресатов у нее прилагались имена, отчества и фамилии.
У Лены заломило в висках. Судьба упорно подталкивала ее к тому очевидному факту, что между их семьей и Стрелковыми существует намного более тесная связь, чем хотелось бы ее родителям.
– Нашли что-то? – спросил Голицын, и Лена решительно помотала головой:
– Нет.
В середине записной книжки вдруг обнаружилась карандашная запись «Шанеев Игорь Артурович» и пять вопросительных знаков. Дальше уже до самого конца шли пустые страницы.
– Скажите, Павел, Жанна при вас не произносила фамилию Шанеева?
– Шанеев? Вроде нет.
– Вы постарайтесь точно вспомнить.
– Я, конечно, попытаюсь, но мне кажется, что я впервые ее слышу. А кто это?
– Кто это, кто это… – машинально повторила Лена, постукивая книжкой по краю стола. – Знать бы, почему Жанна так им интересовалась…
