Лена закрыла папку, подперла щеку кулаком и задумалась. Пока ничего интересного чтение ей не принесло. Фамилия Стрелкова в деле даже не упоминалась, и это было очень странно – если, конечно, режиссер Городов ничего не сочинил. Словно сговорившись, подсудимые члены группировки обходили имя Стрельца. «Такое ощущение, что им пригрозили», – думала Лена, оглядывая стопку еще не читанных материалов.
Может, его специально выводили из круга подозреваемых? Но зачем? Или Городов что-то нафантазировал со слов самого же Стрелкова? А что, так бывает: человек не имеет отношения к чему-нибудь, но создает себе определенный имидж в кругу знакомых. Вроде как для большего веса. Мог ведь Стрелков быть ни при чем, а приятелю рассказать, что он второй человек в группировке? Мог. Правда, неясно, с какой целью. Как в восьмом классе – чтобы круче показаться?
Андрей приехал около шести. До закрытия архива оставался еще час, и обрадованная Лена немедленно усадила его рядом и подвинула три папки.
– Вот тебе увлекательное чтиво, присоединяйся.
Глянув на обложку папки, Паровозников хмыкнул:
– Тебе что, почитать нечего? Так в книжный зайди, там подобного навалом, только в более удобном формате.
– Я не для развлечения это читаю. Ты слышал такое имя – Гарик Хан?
– Слышал. Я, когда в отдел пришел, часто о нем слышал. Приводили как пример «устойчивого преступного сообщества».
– Так вот, сдается мне, что убийство Жанны Стрелковой и ее отца – это отголосок тех событий.
– Да ладно, – скривился Андрей. – Никого же в живых не осталось. А Жанна в те годы вообще под стол пешком ходила.
– Думаю, дело не в Жанне, а в ее отце.
– Отец ее – хозяин автосервиса. Да, большого, да, с возможностями. Но это совершенно ничего не значит. Жанна была куда более известной персоной. Сама ведь знаешь: фонд, галерея – вот это все.
– Значит, ты тоже не веришь, что это она отца убила и застрелилась потом? – уцепилась Лена.
Андрей взъерошил волосы, помолчал.
– А черт его знает. Но скорее не верю. Она слишком уж какая-то лубочная была, святая Жанна просто. Не тот человек, чтобы взять пистолет и мозги отцу по стенам разметать. И повода для самоубийства у нее не было. Во всяком случае, видимого повода, такого, чтобы к нему прицепиться. Все у девки было хорошо: и работа, и деньги, и замуж собиралась за любимого человека. Может, болела чем?
– Можно проверить, конечно, но не думаю.
– Я просто не могу придумать других мотивов для самоубийства. Тем более для убийства отца, с которым, как свидетели говорят, они были очень дружны. Так что по всему выходит: был кто-то третий. Тот, кто убил и инсценировал потом самоубийство Жанны.
– Остается выяснить несколько мелочей: кто, как попал и куда потом делся. Это помимо мотива, – вздохнула Лена. – Мне шеф три дня дал на архив.
– Не понимаю, что ты в этом архиве хочешь найти.
– Я в субботу встречалась со старым приятелем Стрелкова, и он мне подкинул историю о том, как Валерий Иванович Стрелков был когда-то близок к Гарику Хану. Говорил, что чуть ли не вторым человеком в группировке был. Но, понимаешь, я заметила одну деталь, пока читала дело. Никто, ни один из подсудимых ни разу не упомянул Стрелкова. Согласись, если он был подручным Гарика, то не знать его не могли. Тогда как? Как вышло, что его имя не фигурирует в деле, а?
Андрей почесал затылок:
– Н-да, странно. Хотя время-то было лихое, понимаешь ведь. Мог откупиться.
– Как, от кого? От подельников? Сам посуди, кому надо на себя лишнее брать? И откуда у Стрелкова столько денег, чтобы еще и все упоминания о себе из дела убрать, если они вдруг были?
Лене вдруг вспомнился разговор с отцом, и она умолкла и уставилась в стену. А ведь папа не захотел обсуждать с ней дело Гарика Хана. Наотрез отказался. Никогда прежде он не отмахивался от вопросов дочери, какой бы темы они ни касались. Неужели?.. Нет, думать об отце плохо Лена не могла физически, это просто не укладывалось у нее в голове. Папа, непогрешимо честный, всегда настаивавший на четком и педантичном соблюдении законов, правил и порядков, не мог быть замешан ни в чем криминальном. Но почему тогда он так упорствовал и не хотел говорить именно об этом деле? Что у него связано с этими людьми?
– Ты чего зависла? – осторожно спросил Паровозников, и Лена вздрогнула:
– Да так. Слушай, пойдем отсюда, голова уже болит. Завтра продолжу.
– Ты хоть Катюху возьми, что ли, она девка въедливая, мелочи всякие любит. Кстати, это ведь она нашла банк, в котором у Жанны была ячейка.
Лена встрепенулась:
– А чего ж ты молчишь? Как ей удалось?
– Говорю же: въедливая Катюха сумела этого типа скользкого, заместителя Жанны, раскрутить. Он назвал и банк, и номер ячейки. Память на самом деле феноменальная.
– Ай да Катерина, ай да молодец! – восхитилась Лена, собирая папки в стопку. – Ты бы ее похвалил, что ли.
– Давай я донесу. – Андрей забрал у нее всю кипу. – Похвалил, а как же. Потому и говорю: завтра ее с собой возьми и дай конкретное задание – она поможет. А я оформлю бумаги и выемку произведу после осмотра ячейки. Если там, конечно, вообще что-то есть.
– А почему ты думаешь, что нет? Голицын сказал, что был дневник.
– Но это совершенно не значит, что в ячейке именно он.
– Пока не вскроем, не узнаем. Идем сдадим бумаги – и на воздух. Архивы на меня влияют пагубно.
– То-то и вижу: зеленая вся, – буркнул Андрей. – И чушь всякую выдумываешь, не иначе, пыли надышалась.
– Ой, не язви, Андрюша. Меня редко когда чутье подводит, думаю, что и теперь не подведет.
– Ну-ну. Топай давай к выходу, чуткая моя.
Домой не хотелось – ноги не несли после вчерашнего. Придется столкнуться с отцом, говорить что-то, а что – она понятия не имела. Если снова поднять тему и задать вопрос в лоб, отец, скорее всего, рассердится. У него поднимется давление, он ляжет на диван, а мама будет смотреть на Лену с укоризной и менять отцу мокрые полотенца. Невыносимо.
Но постоянно думать, что твой отец что-то скрывает или, еще хуже, замешан в каких-то темных делах, тоже довольно неприятно. Между ними никогда прежде не было секретов или недомолвок, и то, что произошло вчера, Лену обидело. Отец был для нее камертоном, по которому она сверяла свои профессиональные поступки. Но разве она может ему доверять, как раньше, после вчерашнего разговора?
Идти было некуда. Напрашиваться к Никите второй вечер подряд невозможно, он не поймет. Юлька в профилактории, других близких подруг нет. «Ладно, пойду в кино, посижу там, а к ночи домой поеду, чтобы ни с кем не разговаривать», – вздохнув, решила Лена и направилась к автобусной остановке.
Она оказалась в торговом центре с кинотеатром на четвертом этаже. Бегло глянула на афишу, выбрала фильм и двинулась к кассе, когда за спиной вдруг раздалось:
