Последующие несколько дней они переходили из помещения в помещение, отмечая все, что пойдет на продажу с аукциона, и составляя отдельный список тех вещей, которые казались им важными. Джоу старалась не думать об объятии.
Она была благодарна Финну за компанию. Джоу не представляла, что бы она делала здесь одна.
Наконец они оказались в огромной детской, которая одновременно служила и классной комнатой. Здесь стояло несколько парт, на стене висели доски. Но обучение, казалось, играло здесь второстепенную роль. Повсюду были видны игрушки. Чего здесь только не было: кубики, куклы большие и маленькие, кукольные домики, целый зоопарк мягких зверушек. Среди всего этого великолепия привлекал внимание конь-качалка размером с пони. В отличие от всех других игрушек он был в отличном состоянии: грива из настоящих конских волос, черные блестящие лаком бока, красное седло, уздечка и стремена с позолотой. Уши прижаты, а в темных стеклянных глазах читался вызов: «Кто посмеет сесть на меня верхом?»
Стены были увешаны многочисленными фотографиями детей, которые качались на этой лошадке в течение двух столетий. Джоу принялась рассматривать фотографии. На последней фотографии была изображена ее мать. Девочка лет десяти, в розовом платье с воланами, улыбалась в камеру. На ее личике читалось гордое выражение «Вот к какому кругу я принадлежу».
А дальше пустота…
– И что нам со всем этим делать? – осторожно спросил Финн, будто догадываясь о буре эмоций в ее душе. – Выставим на аукцион?
– А вы где? – не своим голосом спросила она.
– В каком смысле?
– На фотографиях.
– Вы же знаете, что меня здесь и не должно быть.
– Но ваш прапрадед?
– Думаю, вот этот. – Финн указал на портрет маленького мальчика в толстовке и панталонах с той же самодовольной ухмылкой.
– А где ваш прадед, брат моего предка?
– Он был младшим сыном, катание на коне ему не было положено, – ответил Финн.
– Значит, его выгнали из семьи, и его дети ели в голод картофельные очистки? – пробормотала Джоу. – Мы можем его сжечь?
– Кого, коня?
– Он просто отвратителен.
Финн отошел и стал рассматривать коня. Действительно, гадкая игрушка. Конь выглядел лощеным и высокомерным. Слишком маленькие для его размера глазки выражали презрение.
– Я лорд Гленконейл, – мягко сказал Финн. – Имею право покачаться на этом коне, если захочу.
– Вы его раздавите.
– Тогда вы меня сфотографируете стоящим над поверженным чучелом коня. Это будет последнее прости.
Джоу попыталась улыбнуться, но ее душил гнев.
– Эта семья не привыкла делиться. Все время, пока я росла, игрушки лежали здесь без дела, – прошептала она. Гнев, копившийся все эти годы, готов был вырваться наружу. – Я ненавижу их всех.
– Даже кукол? – изумился Финн.
– Всех, – повторила она.
– Они продадутся.
– Я бы их сожгла. Все дети, которые в них играли, знали, кто они, и нашли свое место под солнцем, все, кроме меня. Кроме нас. Если игрушки не нужны вашей семье, я бы отправила их на костер.
– Все мои братья – успешные бизнесмены. У моих племянников и племянниц горы игрушек, – улыбаясь глазами, сказал Финн. В его голосе прозвучали нотки понимания. – Итак, костер? Отличная идея. Помогите мне вынести коня.
Джоу с удивлением посмотрела на Финна. Он говорил так, будто ее предложение было обыденным делом.
– Что, прямо сейчас?
– А чего тянуть? Должен же я воспользоваться своим правом делать то, что хочу. На моей ферме коровы кланяются мне в пояс, когда я прохожу мимо. – Он недовольно посмотрел на коня. – Он покрыт сверху лаком, так что будет гореть не хуже фейерверка.
– Разве мы можем?
– А зачем тогда было предлагать? – спросил он. – Для лорда Гленконейла нет ничего лучше хорошего костра. – Повернувшись, он обвел взглядом дорогие игрушки и поморщился. – Если продать хотя бы одну из них, то семья прожила бы месяц на эти деньги во время голода. Если бы здесь была пожарная машина, я бы ею не воспользовался. У наших предков был странный вкус. Итак, все головы на плаху. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Глава 5
Детская находилась на самом верхнем этаже, а лестница была узкой. Сначала спустили коня. Финн шел впереди, маневрируя на поворотах, а Джоу поддерживала коня сзади. Удачно завершив операцию и оставив коня в холле, Финн пошел на конюшню и принес побитые древесным жуком доски для розжига костра. Джоу продолжала сносить игрушки вниз.
Пока они спускали коня, Джоу все еще кипела от злости. И когда принесла первые охапки игрушек, выглядела по-прежнему сердитой. Но к тому моменту, когда Финн, сложив во дворе костер, вернулся, чтобы ей помочь, гнев стал постепенно улетучиваться.
Финн был уж слишком оживлен.
– Этот плюшевый медвежонок выглядит так, будто побывал не в одной переделке, – сказал Финн, пристраивая его на куче игрушек. – Пора ему на костер.
Медвежонок был маленький, грязный, местами облысевший, у него не было одной лапы и оторвано ухо, а рот скривился набок.
Джоу подумала о незнакомых детях, которые с ним играли. Но затем вспомнила мать, и ее сердце вновь ожесточилось.
– Да, – согласилась она и отправилась наверх за новой порцией игрушек.
На этот раз она принесла жирафа, деревянные вагончики от железной дороги и набор кубиков. Жираф сложился пополам и печально смотрел на Джоу. У него внутри не хватало набивки.
– Похоже на времена французской революции, – сказал Финн, аккуратно укладывая игрушки в виде пирамиды. – Вся аристократия отправляется на гильотину. Конь венчал пирамиду. Медвежонок оказался под ним. Это была старая и никому не нужная игрушка.
Джоу краем глаза заметила, что миссис О’Рейли с недоумением наблюдает за ними из кухонного окна.
Эти игрушки теперь принадлежат им. Они вольны сделать с ними все, что угодно. В душе у нее шевельнулось чувство вины…
Джоу посмотрела на Финна, но тот был поглощен разведением костра. Казалось, что это занятие доставляет ему большое удовольствие.
– Готова? – Финн уже чиркнул спичкой.
– Да, – едва слышно произнесла она. Финн начал разжигать костер.
Джоу подумалось, что безухий медвежонок сгорит одним из первых, а она могла бы пришить ему и лапу, и ухо, и постирать его…
Она могла бы…
Нет, эти игрушки принадлежали избалованным детям аристократов, которые ее отвергли. Они лишили ее всего, оставив только имя.
Медвежонок… Языки пламени подбирались к нему и лежащему рядом жирафу, из шеи которого торчали куски набивки.
