– Как видишь.
А затем она внезапно сменила тему.
– Меня нет в других женщинах. Не ищи меня там больше. Я здесь, в твоем доме. Стою перед тобой – обнаженная и слабая. Раненная тобою и преданная тебе. Я встану сейчас перед тобой на колени, чтобы ты видел, на каком уровне мы с тобой находимся, – она упала на колени, я схватил ее за руки и поднял на ноги.
– Не смей больше этого делать! – вскрикнул я.
– Не буду. Ты увидел только что свое превосходство надо мной, насколько я могу быть ниже тебя. Не опускайся никогда до меня, если хочешь, чтобы я была на равных с тобой. Лучше протяни мне руку…
Я взял ее на руки и аккуратно положил на кровать. И каждый раз, когда я притрагивался к ней, она притрагивалась ко мне в ответ. Рожденный летать перестал ползать.
Как же мне ее не хватало…
* * *
Мы чистили зубы вместе, улыбаясь друг другу в зеркало. Она была ниже меня, насколько? Ее глаза были на уровне моих губ, и чтобы меня поцеловать, она становилась на носочки.
– Ты чистишь моей, – заметила она.
У нас были одинаковые зубные щетки.
– Я знаю. Тебя это расстраивает?
– Совсем нет.
– Я еще пользуюсь твоим шампунем. Действительно, от него волосы так не выпадают, как от моего, – сделал чистосердечное признание.
– А я-то думала, почему его стало так мало.
Она решила признаться и мне.
– А я беру твою бритву. Она острее…
– Это я заметил давно, – и тут же добавил: – А я беру твои чулки…
Она засмеялась, а затем набрала из крана в руку воды и ополоснула рот.
– Ну, и как тебе? Я смотрю, ты решил примерить на себя мое оружие – сексуальность, – сказала она, вытирая руки и лицо чистым полотенцем. – Но лучше не выходи в таком виде на улицу, как я заметила, у вас здесь неспокойный район. И есть вероятность не вернуться домой в таком обольстительном виде. Особенно мужчине! Кстати, чтобы носить чулки, нужно сначала побрить ноги, – и посмотрела на мои волосы на ногах. – У тебя их больше, чем на голове.
– Прекрати, – смутился я. – Я же пошутил.
– Я знаю. И хочу тебе сказать, что ты сексуален и без моих чулок. Мужчинам не обязательно носить женское белье, чтобы выглядеть аппетитно. Достаточно иметь сильные руки, широкие плечи и голод к своей женщине…
– В самом деле. Хватит!
– Все, поняла. Молчу».
* * *
Розы не было в кофейне уже два дня. Я сидел на ее месте и смотрел в окно. Когда дверь открывалась и слышались сзади шаги, я надеялся, что это ее шаги, ее походка. Впервые в жизни мне не хватало чужого человека. Женщины, которая на протяжении двух месяцев сидела у меня за спиной. Мне хотелось ей многое рассказать, мне нужен был человек, который бы меня выслушал. Во мне накопилось много несказанных слов…
Я представлял, как Роза лежит в горячей ванне, пьет кофе и листает страницы моей жизни. Мне хотелось думать, что в ее жилах течет чистая, неразбавленная кровь. А сама она – трезвая, в здравом уме и в прекрасном настроении. Я воображал себе, что Роза в эти минуты счастлива.
«– …Почему ты считаешь, что я должна любить тебя в ответ? Почему ты не умеешь отдавать себя безответно? Не требуя ничего взамен от меня.
Еще одна бессонная ночь с запахом табачного дыма и ее крема для тела.
– Я тебе уже говорил по этому поводу.
– Да, но я от тебя хочу сейчас услышать другое. Ты сказал, что человек, который себя никогда не любил, может полюбить безответно. Но получается тогда, что любовь к себе у тебя намного сильнее, чем любовь ко мне. Я права?
– Не совсем так, – покачал головой я. – Если бы я отказался полностью от себя, от своего права на жизнь, на чувства, упав головой к полу. А лбом к твоим ногам, целуя пятки и ступни, а затем и следы, которые ты после себя оставила. То со временем я бы забыл о своей чести, о своем мужском достоинстве, и жил бы у твоих ног, как домашняя собака. Которую нужно время от времени гладить. Но, в конечном итоге, ты бы от меня отказалась сама. Зачем тебе рядом пес? Зачем тебе то, что досталось даром? Нам не нужно ничего даром, мы люди такие. Мы должны добиться всего сами, чтобы начать это ценить.
– Ты сгущаешь краски, – с каплей протеста в голосе заявила она. – Зачем нужно становиться собакой, чтобы безусловно любить? Зачем менять кожу на шерсть, чтобы пробудить в себе преданность? А?
Я промолчал.
– Я прошу у тебя человеческой любви, а не собачьей, – она задумалась. – Я люблю собак, верно, но людей я люблю больше.
– Любовь безусловная – это собачья любовь, – наслаждаясь своими словами, произнес я.
– А может быть, волчья? Чем мужчина не волк, когда он любит свою женщину и готов мертвой хваткой вцепиться в горло любому, кто осмелится ее обидеть? Чем ты не зверь, когда дело касается моей защиты? Чем ты отличаешься от животного, если следуешь своим инстинктам, своим чувствам, своей природе? Чем ты не волк, если ты воешь по мне… Выл!
Преданность – это порода. Безусловная любовь – это волчья любовь. Собаки любят хозяина, псы любят сук. А волки – женщин. У них не бывает хозяина…
Спустя несколько секунд она добавила:
– Ты сам выбираешь, кем тебе быть. Собакой или волком.
– Я хочу быть мужчиной. Твоим мужчиной.
– Тогда только волком! – сказала она.
Она гладила мою шерсть своей нежной, теплой рукой.
– Зачем тебе такой характер, ты ведь красивая.
Спросил я так, между прочим.
– Ничем не выдающийся характер даже самого красивого человека делает посредственным.
Она всегда снимала слова с моих губ».
Я шел по одним и тем же улицам, как давно я не менял свой маршрут? Меня иногда останавливали люди и спрашивали:
– Сколько времени?
– Не знаю.
– Есть прикурить?
– Нет.
– Хорошая погода.
– Очень.
Я был абсолютно бесполезным обществу человеком. Я не знал, сколько времени, у меня не было прикурить, и погода для меня всегда была хорошей. Таких людей, как я, в глубине души ненавидели.
От меня не было толку даже грабителю. Страшно, когда у человека нечего украсть.
«Я приносил ей ирисы небесного цвета. Я тихо ставил их в вазу и ждал, пока она проснется. Когда она открывала глаза, то дарила мне ангельскую улыбку. Ей важно было, чтобы я ее не только слушал, но и запоминал.
– Доброе утро.
Оно всегда было добрым. Как важно просыпаться с тем человеком, с которым хотелось бы прожить целую жизнь.
Я лег в одежде к ней и поцеловал.
