– Благодарю.
– Помолчите, второй раз я вам ничего объяснять не буду. Вы видите туман и ждете, что из него выйдут чудовища, а это не туман, а дым. Только пожар при всей его простоте не менее смертоносен, особенно в ветреную погоду.
– Господин ф…
– Молчать! И слушать. После смерти Готфрида случилось то, чего не было со дня основания кесарии. Сейчас каждый может забраться выше, чем ему дано от рождения. Каждый! И в этом разгадка того, что происходит. Пока все было тихо, мещанин мог дослужиться до полковника или шаутбенахта и получить за свои заслуги личное дворянство. Таких, как ваш оружейник, отхвативших широкую перевязь и титул, были единицы, и они даже при всех своих регалиях не могли сравняться с представителями великих фамилий. Таков был общий порядок, и это разумно.
Только и старые семьи некогда были молодыми. Их основатели оказались дерзкими и везучими, им удалось вырваться вперед и закрепить свое первенство, остальные смирились и приняли установленные победителями правила. Теперь правил больше нет. Никаких. Теперь Марге хочет стать кесарем, Греслау хотел стать фельдмаршалом, а ваш капитан – генералом. Наше дело – им этого не позволить, и мы не позволим, но не мешайте смуту с гаунасскими бреднями про Излом. Вы меня поняли?
– Да, – ответил Руппи, потому что спорить с Бруно было не менее бессмысленно, чем выгребать против отлива.
– Тогда займитесь делом. Я получил от Элизы второе письмо. Ваша бабка еще не осознала до конца, с чем столкнулась, но воспринимает Марге с понятным опасением. Ее настораживает наглость новоявленного «вождя», сообразительность в деле укрепления власти и то, что за ним идут. Марге уже потребовал от Штарквиндов и Фельсенбургов признания, а его посланцы появились в ваших владениях. Они пытаются перетянуть местные власти и дворянство на свою сторону, но пока с неопределенным успехом.
Тем не менее Штарквинды встревожены. Я в своем прошлом письме уже обозначил неприятие эйнрехтской клики, и Элиза предлагает совместные действия. Она поднимает великих баронов и объявляет им о позиции дома Зильбершванфлоссе, что должно подбодрить врагов Марге. Я сообщил ей о перемирии с Талигом и переговорах с гаунау, а заодно предупредил о неуместности слишком тесного сближения с Хайнрихом. Вам же лучше воздержаться от публичного восхищения Жирным и его медведями. Гаунау увидели возможность отодрать у Дриксен кусок, и они постараются его отодрать, тем паче, что олень оказался им не по зубам. Я встречался с Савиньяком, он опасней пресловутого Алвы. Ворон верен Олларам, Савиньяк отбросит все, что ему в настоящий момент мешает, включая Создателя, своего короля и свою кровь. Хайнрих такой же. Я бы не удивился, узнав, что изначально эти двое сговорились поживиться за счет Каданы. Разрыв с Фридрихом пришелся слишком кстати, чтобы отнести его на счет простого совпадения. Ради добычи Жирный предал и старый союз, и семейные узы. Для гаунау это не в первый раз: вспомните Двадцатилетнюю. Тогда медведь спасал свою берлогу, теперь перед ним маячит ценный приз – Штарквинд, а возможно, и часть Фельсенбурга. Отсюда и заигрывание с вами. Выбирая между Марге и Хайнрихом, кого бы вы выбрали?
Марге Руппи не выбрал бы, даже иди дело к союзу с Леворуким, но лейтенант, то есть, простите, капитан, был слишком внуком своей бабки, чтобы откровенничать с главой дома Зильбершванфлоссе. Руппи старательно поморщился.
– Оба хуже, – отрезал он. – То есть, господин фельдмаршал, я не собираюсь признавать своим кесарем ни того, ни другого.
– Что ж, – Бруно сменил гнев на милость, а незримый лимон – на яблоко, а то и вовсе на грушу, – в таком случае идите, принимайте у Рауфа роту моего личного конвоя. С вами под окнами я буду спать спокойно, сколько бы подозрительных мушкетеров ни появилось в округе.
3
Гнать сумасшедшим карьером мешали сгустившиеся сумерки и незнакомая ухабистая дорога. Себя бы Робер не жалел, но ломать ноги Дракко?! Они ползли, то есть ехали рысью. Кажется, было холодно и выпал иней, кажется, светила луна, кажется, Дювье что-то говорил. Поглощенный будущим счастьем Робер не слышал, хоть и отвечал. Сейчас они с Марианной встретятся, прикоснутся друг к другу, останутся вдвоем… Коко исчезнет, как исчезал всегда, но с разводом решать придется немедленно, с разводом и женитьбой, а тут без Валмона не обойтись. Отец Марселя против не будет, в конце концов, он вновь встал на ноги не где-нибудь, а в Старой Эпинэ!
Брат Анджело считает, что внезапное исцеление, как и смерти, связано с местом. Уж не потому ли маршал Рене бросил Грозовой холм ради ничем на первый взгляд не примечательной рощи, а дед протянул дольше, чем следовало? Рыцарь королевы! Великий Анри-Гийом… Племянник потерявшего всех сыновей герцога, угодивший в Повелители и погубивший уже свою семью. Нет уж! Лучше перебраться в старый замок, пусть заброшенный, но чистый от ненависти, дурных смертей и грешных снов. Южную башню алаты уже обжили, хоть сейчас въезжай, да и все крыло в относительном порядке. Октавию лучше расти подальше от Анри-Гийома, даже мертвого, а Левий поймет, понял бы… Придет время, и кардинал вернется в Старую Барсину, в затопленный храм. «Львы» наверняка прятали что-то гальтарское, не потащили же они антики в Агарис, а Коко в поисках древностей облазил кучу руин, он раскроет секрет Славы, особенно, если поманить его какой-нибудь маской. Барон не должен остаться внакладе, он хотел найти в провинции юную блондинку, и отлично! В Олларии взойдет новая звезда, а Марианна будет светить только одному!
Поворот, расступившаяся рощица, шум воды… Эпий-Жак говорил про мельницу и птичьи загоны, отсюда и Уточки. Марианна зовет себя птичницей, она здесь родилась? Лэйе Астрапэ, надо же такое забыть! Они ведь росли вместе с Салиганом, а тот не то из Сабве, не то вовсе с урготской границы… А ведь у Марианны родни нет, только нашедший ей мужа маркиз, так что от визитов в Эпинэ обормоту не отвертеться, будь он хоть четырежды дуксом и восемь раз ворюгой…
Сонная деревня пахнет дымком, огни погашены, лениво лают не знавшие настоящих врагов собаки. Милое местечко, но слишком уж близко от Кольца! Как бы любимая ни упиралась, а перебираться ей придется прямо сейчас. С Дювье, он и так все знает.
– Ты поедешь домой, – сказал вслух Робер. Тьма ответила близким звоном колокола, а церковь – вторая из названных примет. Теперь главное не пропустить поворот! Узкая дорога, почти тропа, упирается в светлые ворота, так и хочется перелезть через стену и побежать к светящемуся окну, потому что оно не может не светиться! Марианна ложится поздно, а они научились чувствовать друг друга. Баронесса поймет, что он здесь, уже поняла…
– Кто? – спрашивают из-за ворот. – Кто приехал?
– Герцог Эпинэ!
– Они это! – подтверждает Эпий-Жак. – Хозяйка им во как нужна! Аж кушать не стали.
– Сейчас хозяина кликну. Вы уж погодите чуток.
С хозяина и начнем! Пусть называет любую цену…
– Дорогой Робер! – Кругленький, просто одетый мужчина знакомо раскидывает руки. – Здесь?! В нашей пейзанской глуши? Какая неожиданность! Какая восхитительная и ужасная неожиданность! Я совершенно не готов…
