– Я сделаю все, что в моих силах. Что именно?
– Не так быстро, генерал. – Женщина попыталась улыбнуться. – Вы командуете авангардом и привыкли к стремительности. Я так не могу.
– Я буду ждать.
– Наше семейство постепенно начинает тянуть вас в свой омут. Сперва Валентин, потом – я… Вы помните, чем закончился ночной разговор?
– Вы пожаловались на усталость и попросили всех уйти.
– Мне было нужно остаться одной. Я думала всю ночь и поняла, что должна признаться, а вы мне в этом поможете.
– Как, сударыня?
– Просто будьте рядом… или нет, я опять сбегу. Граф Савиньяк сейчас в саду вместе с этой девочкой и Валентином – нам нужно их найти, и вы им передадите все, что я сейчас расскажу.
3
До сего дня Лионель думал, что знает о гоганах лишь самое главное, сейчас он понял: главное-то как раз и неизвестно, причем не только чужакам, но и самим «куницам». Мелхен могла ответить разве что на треть задаваемых ей вопросов, а ведь девушка не раз и не два прочла пресловутую тайную книгу, в которой правнуки Кабиоховы смешали луну с жареными курами. Но у гоганов подобная книга хотя бы была…
– Сударыня, – уточнил Савиньяк, – прошу меня простить, ваш народ в самом деле полагает красивыми лишь очень толстых женщин?
Девушка свела густые темные брови:
– У нас и у вас разные слова. У вас есть толстое дерево, толстое одеяло и толстый человек. У нас говорят, что живое исполнено соков. Это красиво, как красиво лето, а худоба уродлива, как иссохший ствол и лишенный плоти скелет. Мои сестры очень хороши, но я родилась от материнской печали, а в печали не может быть красоты.
– Баронесса, – весьма кстати вмешался Придд, – неужели вы считаете мою сестру уродливой?
– Первородная Ирэна прекрасна. – Гоганни удивленно раскрыла золотые осенние глаза. – Ее прелесть – прелесть ночной звезды. Мы идем туда, где гуляла нареченная Габриэлой?
– Вам это неприятно? – спросил Спрут и объяснил: – Баронессу напугала графиня Борн, с которой она встретилась в озерном лабиринте.
– Я видела нареченную Габриэлой в первый раз, но не в последний; она обещала беду своей сестре и знала, как исполнить обещанное. Теперь зла здесь нет, только тростники и вода, я не боюсь этого места.
Сухие тростники стояли стеной, слишком бледной для золота и слишком теплой для серебра. Странное украшение для парка, но Альт-Вельдер вообще был странен.
– Полковник, – решил уточнить Савиньяк, – куда ведет эта тропа?
– Если не ошибиться с поворотом, то к проточному водоему, который питается от источника. Если мы до него дойдем, то увидим на дне монеты и украшения. В замке к этому месту относятся, как в Олларии к водопаду в Старом парке.
– Граф Гирке погиб там?
– По другую сторону лабиринта, очень близко от входа, но графиня Борн утонула в самом водоеме.
– Герцог, вам с Мелхен лучше пойти в обход, а я пройдусь по лабиринту.
– Господин Проэмперадор, мы пойдем вместе. Вы не знаете дороги, баронесса не боится, ничего дурного про лабиринт не известно, однако за последнее время здесь утонули три человека. Это просто обязано быть неприятным совпадением, но вы – Проэмперадор Северо-Запада, а регент болен… Баронесса, вы хотите бросить монету?
– Я хочу увидеть малое озеро.
– Вы в своем желании не одиноки.
В лабиринте было светло и тревожно, шуршащие стены скрыли все, кроме неба, а тропа, достаточно широкая для двоих, то и дело сплеталась с себе подобными, заставляя выбирать. Заблудиться здесь труда не составляло, однако Лионель как-то угадывал направление прежде, чем Придд поворачивал. Солнце оказывалось то за правым плечом, то сзади, то спереди, однажды из зарослей шумно взлетели утки, потом кто-то небольшой плюхнулся в невидимую воду. Тот, кто задумывал садовую причуду, успешно создал впечатление, что тростниками зарос весь мир, а солнце сошло с ума и пустилось в пляс. Не лучшее место для прогулок безумицы и для прогулок вообще…
Проступившие сквозь смутный шорох голоса показались игрой воображения, но Валентин неспешно повернул голову, а гоганни застыла, будто молоденькая дайта, почуявшая дичь.
– Мужчина и женщина идут в сердце лабиринта, – сказала она. – Кто они?
– Моя сестра хотела показать генералу Ариго и барону Райнштайнеру парк; это, должно быть, они, – быстро предположил Придд. – Не думал, что Ирэне нравится это место.
– Оно интересно. – Хозяйка умеет выбирать места для прогулок – ночные башни, заросли, где тонут… – Сударыня, надеюсь, вы ничего не имеете против генерала Ариго?
– Генерал Ариго похож на… герцога Эпинэ.
– То есть вы не возражаете?
– Зачем?
– Женщина должна время от времени говорить «нет», по крайней мере в Талиге.
– Я спорила с капитаном Давенпортом. – Девочка все принимала всерьез, но при этом не казалась глупенькой. – Названный Чарльзом не понимает, что любовь, потеряв сердце, пересчитывает жемчужины счастья, ведь новых уже не будет.
– Капитан Давенпорт не понимает многого и, видимо, никогда не поймет, но, будучи обиженным, он может стать полезен.
– Я не хотела его обижать, но он полон дождя.
– Исчерпывающе.
Сухой шелест, неразборчивые голоса за полоской воды… Правнучка Кабиохова права, их там двое, но где в таком случае Райнштайнер?
– Сударыня, раз вы спорите с исполненным дождя, я не стану вам представлять корнета Понси, это было бы слишком. Не правда ли, герцог?
– Корнет Понси здесь? – Спрут был почти бесстрастен. – Несколько неожиданно.
– Поэт направлен в распоряжение Давенпорта. Вдвоем у них еще есть шанс оценить радость бытия.
Стал бы он шутить, если б здесь совсем недавно не погибли друг за другом девушка, мужчина и женщина? Женщина, ненавидевшая едва ли не всех оказавшихся сейчас в мертвых тростниках. Выходцы не переносят дневного света, только маленькая Люцилла об этом не знала. Что позволило вырвать у королевы холода добычу – костяное дерево, текучая вода или кровь Савиньяков? Хорошо, если последнее.
– Сударыня, я правильно понял, что гоганские дома охраняют не гоганы?..
4
– …я правильно понял, что гоганские дома охраняют не гоганы?
Ясный и равнодушный голос пробился сквозь страх вновь увидеть синие пустые глаза, но уже на женском лице.
– За внешней стеной ходят сторожа, – пролепетала Мэллит, – а во дворах рычат псы.
– И никто из ваших мужчин так и не…
Вопросы победителя дриксов были легки, а вот каждый следующий шаг давался девушке с трудом. Впереди осенняя вода скрывала золото и колыхала листья, омывая два видевших смерть камня. Никто ни о чем не догадался, но валуны знали, как судорожно дернулось тело первородной, как намокшие пряди смешались с зелеными лентами водорослей… Когда гоганни уходила, озеро вновь было спокойным, только оно запомнило всё.
