«Ваше Высокопревосходительство, Ваш приказ мною получен. Приложу все усилия, дабы его исполнить, однако отдельные выдвинутые на север батальоны вернутся в Гурпо не раньше чем через неделю…»
2
Впереди, за высоченными желтоягодными кустами, кто-то упорно, раз за разом, открывал и закрывал двери огромных рассохшихся гардеробов. Отделавшаяся от мужниных фамильных гробов Матильда не думала, что вновь услышит этот скрип. Услышала. Мало того, в тех же зарослях что-то варили, и скрип мешался с бульканьем и похлопываньем крышек на котелках.
– Штук восемь, не меньше, – определил идущий впереди Шеманталь. – Ишь наяривают…
– Твою кавалерию… – Матильда тряхнула отросшими кудрями. – Так это птицы орут?!
– Птицы? – хмыкнул адуан. – Это тергачи-то, жабу их соловей, птицы?
– Так не рыбы же!
– Тергачи – это тергачи. – Шеманталь галантно отвел от лица принцессы колючую ветку. – Да не крадитесь вы, они только себя слышат. Вот куриц ихних спугнуть – раз плюнуть, хотя этим что с курицей, что без, лишь бы хвост казать. Зато на вертеле – пальчики оближешь, особливо в ягодную пору. Они ж только абехи сейчас и жрут, может, с того и дуреют.
Матильда промолчала – не шуметь в присутствии дичи было у Мекчеи в крови, но как же давно она не охотилась! Из Агариса до приличных угодий дня три пути, ближе одни хомяки водятся. Мупа, бедняжка, так за всю свою жизнь ни единого фазана и не увидела, даже жареного. Какие фазаны, на говядину бы хватило. И на ызаргов, что прикормил Анэсти…
Из Сагранны прошлое казалось особенно гнусным, и ее высочество, гоня воспоминания, ускорила шаг. Жизни оставалось не так уж много, и алатка пыталась не марать этот остаток о старье.
– Всё, – очень к месту объявил Шеманталь, – пришли.
Небольшая полянка лепилась к обрывистому склону, уходящему в фиалковую, пронизанную солнцем высь. Среди сухой, не знавшей косы травы гигантскими черепахами торчали валуны, на которые и взгромоздились пресловутые тергачи. Статью они напоминали нухутских сопливых петухов, но были поменьше и обладали на редкость примечательными хвостами, не столько длинными, сколько пышными, как одежки канатных плясуний. Генерал-адуан в подсчетах не ошибся – на токовище собралось восемь кавалеров. Начинать турнир тергачи не спешили – раздув на манер голубей шеи и распустив хвосты, они предпочитали медленно поворачиваться на своих пьедесталах, издавая уже знакомые бульканье и скрип.
– А куриц-то не видно, – удивилась алатка. – Оглохли, что ли?
– Не туда глядите… В зарослях они, с краю которые. Удачно мы вышли, взяли б влево, спугнули бы. Выше, выше гляньте, вон… У рогульки.
Тергачки походили на фазанок – неприметные, в пестреньких платьицах, они скромно прятались в листве, подавленные красой и важностью собравшихся женихов.
– Сдается мне, – Шеманталь ткнул пальцем влево, – его берёт. Штаны мокрые, а губернатор губернатором!
«Губернатор» старательно кружил, показывая доставшуюся ему роскошь. Из-под верхних, черных с серебристым краем, перьев торчали алые, оранжевые, бирюзовые оборки. Когда тергач поворачивался задом, становился виден пышный белый пух с непристойной круглой дыркой посередине. Исподнее малость слиплось от помета, но это не мешало красавцу вертеться, скрипеть и булькать. Расфуфыренные соперники тоже старались вовсю, на невест они не глядели, друг на друга тоже. На своем веку Матильда повидала немало спесивых балбесов, но те, алча признания, хотя бы косились на зрителей, тергачам же хватало себя и собственного хвоста.
– Экие важные, – шепнула женщина, мимоходом прикинув, что из черных перьев можно сделать отличную оторочку, пожалуй, и бирюзовых прибавить не помешает. – Аж не верится, что передерутся.
– Какое там! – отмахнулся адуан. – Вот козлы, те взаправду бодаются, а эти так и будут тергать, пока девка в зад не клюнет. Хватит, мол, складай хвост, пора дело делать!
А ведь она тоже Анэсти клюнула, дурища эдакая… Ну и ладно, было да сплыло, а вот дайту завести надо. Тергачи – не дичь, но не одни же они здесь водятся.
Здоровенная темная тень вынырнула из-за горы и камнем ринулась вниз, на танцующего «губернатора». Мелькнули выставленные вперед могучие лапы, суматошно заколотили петушиные крылья… Поднятый хищником ветер взметнул и закружил разноцветные перья, а кто-то вроде здоровенного, лысого с красным воротником орла неспешно взмывал вверх, к горному солнцу, унося трепыхающуюся добычу. Уцелевшие тергачи даже хвостом не повели, ток продолжался как ни в чем не бывало! Матильда покосилась на кусты – курицы то ли сбежали, то ли забились в самую чащу, однако отсутствие невест осталось столь же незамеченным, сколь и рухнувшая с небес смерть.
– То ли еще бывает. – Адуан вытащил из сумки обтянутую сукном болванку и принялся насаживать на палку, которой отводил с дороги ветки. – Самый смех, это когда барсиха или там рыська котят натаскивает. Те на камень толком залезть не могут, одного тергача втроем волокут, он крыльями колотит, пыль столбом, а другие чучелы знай себе выплясывают… Ну как, нагляделись или еще полюбуетесь?
– А то я спесивых дураков не видала! Одна разница, что в штанах и родословная от святого Олуха.
– Есть такие. – Шеманталь оценил спускающееся к дальним горам солнце. – Да и время не раннее. Супруг заждался.
– Ну так и шел бы с нами, – буркнула Матильда, понимая, что Бонифаций в самом деле заждался, а она… А она хочет к мужу, вот хочет, и все!
– Его высокое преосвященство по горам только для дела скачет, – заступился за благоверного генерал, – да и занят он. Бакраны, если с утра заявились, до вечера не отлипнут. И то сказать, намолчались… Жак, Дени, пошли, что ли. С хвостами поаккуратней, перья не поломайте.
Всю глубину тергачиной тупости Матильда постигла, когда адуанская троица с ходу уложила шестерых. Шеманталь орудовал колотушкой, помощники совали добычу в мешки. Седьмого не тронули, надо думать, оставили на развод; одинокий скрип еще долго долетал до ушей принцессы, потом его заглушили другие звуки – шум ветвей, звон ручья, стрекотанье здоровенных, чуть ли не в ладонь, кузнечиков. Сагранна и не думала стесняться гостей, и алатка была благодарна и ей, и лету, и предложившему эту прогулку Шеманталю.
– А неплохо так сходили. – Генерал-адуан будто мысли подслушал. – Вечерком женихов нажарим… С бакранским сыром. А завтра, если пожелаете, я вам барсово семейство покажу, Жак следы неподалеку видел.
Это было заманчиво. Серебристые длиннохвостые кошки водились и в Черной Алати, но видели их нечасто, потому и болтали, что встретить одинокого барса – к свадьбе, а семейку – к удаче. Балинту выводок аж в пять котят попался.
– Одна не пойду, – внезапно решила Матильда. – Только с хряком… То есть с его высоким преосвященством.
3
На пороге «Приюта золотых птиц» Капрас едва не замедлил шаг – похожий на аляповатую шкатулку казарский дворец внезапно показался ловушкой. Входить не хотелось, тем более входить одному, но в «Приют» сопровождающих не впускали. Правом нарушить уединение повелителя Кагеты обладал лишь осчастливленный августейшей аудиенцией, коего сопровождал дежурный казарон, да и то до порога личных покоев. «Золотого гнезда», как говорили здесь. Конечно, командующий гайифским корпусом мог на местные порядки не оглядываться, но это поставило бы Хаммаила в дурацкое положение, а казара и так ждали не лучшие времена.
