– Что делали с бесноватыми?
– Охрану и прислугу убивали на месте, дипломатов вязали. На следующий день они начали приходить в себя. Агарийский посол утверждал, что его опоили и поэтому он ничего не помнит. Он был убедителен, но мне удалось поймать его на лжи. Оснований признавать этого господина и иже с ним недееспособными я не вижу, они осознавали, что творят, в той же мере, в которой это осознают грабители или насильники.
– Постойте! Агарийцы и алаты ненавидят друг друга веками, но алатская ненависть горячее. Вы уверены, что начала Агария?
– Да. Но не уверен, что алаты рубили агарийцев.
– Простите?
– У меня создалось впечатление, что Карои и его люди не сводят старые счеты, им было важно, что происходит сегодня. Иными словами, они истребляли не агарийцев, а бесноватых.
– Это Карои так сказал?
– Он объявил, что идет на помощь Эпинэ. На обоснованный вопрос Глауберозе, как уважаемый коллега думает отыскать Проэмперадора в сошедшем с ума городе, алат ответил, что это не составит большого труда. Замечу, что выглядел Карои уверенным, будто взявшая след собака.
– Мэтр Инголс, на что вы намекаете?
– Я всего лишь предлагаю вам сделать выводы, которые будет полезно сравнить с моими.
– Тогда я жду ваших заметок и в свою очередь прошу вас прочесть попавшие в мои руки документы. Первый омерзителен, но полезен, второй… Вы читаете по-гальтарски?
– Свободно.
– Значит, вам предстоит узнать некогда страшные тайны, – обрадовала графиня, не извлекшая из откровений Эрнани ничего, кроме окрепшего убеждения в том, что Левий умница. Месяц назад оно бы мешалось с сожалением о зря погибших хороших людях и злостью на очередных дураков, но Излом не оставляет времени на былое, разве что оно может чем-то помочь настоящему.
3
Предложение фрошеров всем вместе отужинать на постоялом дворе Руппи принял охотно. Предводительствовавший встреченными «фульгатами» капитан Руппи понравился, к тому же этот Уилер участвовал в гаунасском походе, а Фельсенбургу хотелось знать о графе Савиньяке, к которому он ехал, побольше. В победах над Фридрихом особой заслуги Руппи не находил, но игры с Хайнрихом и последующий договор интриговали, к тому же маршал Лионель был братом Арно и сыном очень необычной матери. Лейтенант больше не удивлялся, что в доме Савиньяк ели, что хотели, не стесняясь лазили по деревьям, спокойно уходили и с удовольствием возвращались. О собственном возвращении наследник Фельсенбургов думать без содрогания не мог, но сейчас его несло в другую сторону.
Не желая выглядеть растрепой, лейтенант сменил рубашку, возблагодарив всех святых за отсутствие на штанах кошачьей шерсти, и в сопровождении драгунского капитана поднялся на увитую хмелем террасу. Трактирщик уже накрыл небольшой стол, заботливо защитив его расписанной розами ширмой и украсив здоровущим букетом, из-за которого ухмылялась физиономия Уилера и виднелось чье-то обтянутое мундирным сукном плечо.
– Присаживайтесь, – на правах хозяина пригласил «фульгат». – Заведение сносное, нам, можно сказать, повезло. Сударыня, разрешите представить: господин фок Фельсенбург, следует туда же, куда и мы.
– Я очень рада. – Раздавшийся из-за цветов голосок был приятным. – Можете называть меня Селиной. Капитан Уилер говорит, вы моряк?
– Да, – подтвердил Руппи, пробираясь на свое место. Непонятно откуда взявшуюся даму он разглядел, лишь обогнув ширму. Селина оказалась молода и хороша собой. Очень молода и очень хороша, но самым удивительным было другое. За столом в провинциальном трактире улыбалась мамина юность, хотя урожденная герцогиня фок Штарквинд никогда не надела бы мужского платья и не заплела волосы в две толстенькие косицы, как это сделала непонятная путешественница.
– Счастлив вам служить, – поспешно заверил Руппи, борясь с неловкостью, однако разъезжающая с «фульгатами» дева не спешила, подобно волшебнице Фельсенбурга, упрекать лейтенанта в бессердечии.
– Вы похожи на одного очень хорошего человека, – безмятежно произнесла она. – Издали.
Не скажи талигойка этого, секундой позже Фельсенбург сообщил бы красавице, что она – живой портрет некоей знатной особы. Руппи и прежде понимал отца, но сейчас это было особенно остро, только ни одна женщина не разлучит его с морем и не запрет в зачарованном замке. Ни одна!
– Здесь есть вино и касера, – напомнил о себе и ужине драгун. – Ну и пиво, само собой. Пиво и касера хороши, вино – вряд ли.
– Касера, – решил Руппи. Женщин красивее мамы лейтенант не встречал ни в Эйнрехте, ни в портах, а ведьма… Она была ветром, танцем, струнным звоном, сном, который появлялся и исчезал.
– Муа-у-у… – раздалось из-под стола. От неожиданности лейтенант вздрогнул, но для Гудрун сладострастный вопль был слишком басовит. – Мря-а-а-а-ау…
– Это мой кот, – с уморительной серьезностью объяснила девушка. – Он в корзине, потому что все время убегает. Он чего-то хочет.
– Меня, – признался под нарастающие рулады избранник Гудрун.
– Неужели? – удивился «фульгат» и нагнулся. Щелкнуло, фыркнуло, и Руппи узрел внушительную черно-белую морду, по счастью, не мохнатую. Морда, упреждая прыжок, коротко мявкнула, дальнейшее было предопределено – топтанье, урчанье, боданье и царапины на бедрах.
– Почему? – спросила девушка. – Почему он к вам пошел?
– Меня любят кошки, – буркнул Руппи, понимая, что и этим штанам быть в белой шерсти. – Очень.
– Мне тоже кажется, что вы хороший человек, – задумчиво произнесла Селина. – Его зовут Маршал.
– Ему подходит.
Руппи обреченно почесал за изодранными ушами. Судя по тому, как Гудрун разрывалась между ним и Бешеным, кошачья любовь шла по следам любви ведьм, но признаваться в этом Фельсенбург не собирался.
– Это началось весной. Ко мне привязалась огромная трехцветная кошка…
– Суну-ка я его назад. – Уилер молниеносно ухватил утратившего бдительность кота за шкирку. – Извините, не представить вас нашему Маршалу я не мог.
– Я польщен, – заверил слегка оторопевший Руперт. – Котам меня еще не представляли.
Водворенный в свое узилище Маршал орал и скрипел корзиной. «Фульгат» махнул рукой, из сада выскочил верткий сержант, и скандалиста уволокли. Фрошер разлил мужчинам касеру, трактирщик подал запечатанные слоеным тестом горшочки, в общем зале хрипло попробовала голос волынка.
– Я предпочел бы кота, – не выдержал Фельсенбург.
– Музыка будет далеко, – утешила Селина, – кошки под столом намного громче. Хорошо, что вы им нравитесь, это значит, с вами все в порядке.
– Да? – удивился спаситель осужденного преступника, дезертир и убийца. – Я в этом не слишком уверен.
– Сейчас с некоторыми людьми происходят дурные вещи, – изрекла девица. – Вы кушайте, крышку надо отломать и макать в соус… Это не очень красиво, но мы в дороге, и нас никто не видит.
