– Ушел уже, – обрадовали в приемной Проэмперадора. – Должен быть у конюшенного подъезда, а может, и уехал уже.
Последнее было бы слишком хорошо, ну так оно и не случилось. Лионель, держа Грато в поводу, еще отдавал какие-то распоряжения, и он опять вырядился в черно-красное. Арно ничего против родовых цветов не имел, только вот братец выглядел все закатнее.
– Господин Проэмперадор, – доложил виконт, – явился по вашему приказанию.
– Проводишь, – коротко бросил тот.
– Кан на конюшне.
– А с кого другого ты свалишься?
На это можно было лишь пожать плечами, и Арно пожал.
3
Они почти не пили, перед дракой не пьют, просто сидели с полными стаканами. Литенкетте пытался говорить о, несомненно, нужных вещах. Роберу было проще – он слушал и даже лез с вопросами, пока до него не доперло, что ноймару сейчас не до политики и даже не до барсинской сволочи. Встреча с герцогом Эпинэ для него – это встреча с Катари. И прощание. По дороге к Залю Эрвин собирался заглянуть в Ариго, но кадельская армия ушла, а бросить все и поехать на могилу ноймар себе не позволил, как сам Робер не позволял себе сорваться в Олларию. Только и осталось, что по дороге домой завернуть к не сумевшему сберечь сестру брату.
– Они ведь нашлись, та женщина, которую Алва приставил к Катарине, и ее дочь. Были в Надоре и уцелели.
– Как?! – не поверил своим ушам Робер.
– Выходец их спас. Надорцев не захотел, а их вывел. Вывела… Это была женщина. Катари не могла себе простить, что послала свою единственную подругу на смерть, а та как раз уцелела. Ну почему только их отослали?!
– Сестра боялась за Айри… За Айрис Окделл. Мне нужен был повод, чтобы связаться с Савиньяком, мы разыграли помолвку, но Айри встреча с матерью могла убить.
– Как всегда – ничего для себя! Остаться в яме со змеями без помощи, потому что девица Окделл в ссоре с Мирабеллой! Вот уж кого не жаль ни капли.
– Сестра герцогиню жалела.
– О да! Несчастливый брак, и все такое, а то вокруг сплошные счастливцы и королева Талига первая. Ее бы кто пожалел!.. И что бы дяде перестать трусить раньше!
– Ты о чем?
– Так…
– Прости.
– Нечего прощать! Ты вправе знать всё; проклятье, только ты и вправе! Катарина этого хотела… Она собиралась тебе рассказать, когда все кончится.
«Кончится война. Я стану святой сестрой, ты – настоящим маршалом. Боевым, в шрамах и орденах. Мы сядем под акациями, и я все-все расскажу…» Уже не расскажет, как и Никола. А Левий так и не переговорит с Рокэ, они тоже не успели… В этот кошачий год ничего нельзя откладывать!
– Она хотела, чтобы ты знал, – повторил Эрвин.
– Об этом сестра мне сказать успела.
– Ну так знай! Фердинанд должен был жениться на Леоне… На Леоне Салина, об этом сговорились еще Диомид и соберано Алваро, но Леону от дяди мутило. Она грозилась сказать «нет» в церкви, соберано в это не верил, моя мать тоже, и тут Алваро умер. Робер, пойми, брак по приказу хуже насилия! Обесчещенная еще может ожить, найти любовь, счастье, проданная, отданная родными – нет. По крайней мере, при жизни мужа… Катари не осознавала, на что соглашалась, Леона была старше и смелее. Она поговорила с Рокэ, и тот сумел понять. Молодой соберано не хотел ссоры с Сильвестром, но шел на нее. Леону отпустили.
– А Фердинанд?
– Ужасно расстроился. Дядя был порядком влюблен, но кто на него оглядывался? Сильвестр решил женить короля на внучке твоего деда, он, как и все вы…
– Мы?
– Южане. Ваша фамилия тут на особом счету.
– Как ваша – на севере.
– Иначе.
– Пусть так. Кардинал выбрал Магдалу, что дальше?
– Анри-Гийом согласился, причем с готовностью. Фердинанд узнал новую невесту и сразу утешился, помолвка Леоны и твоего брата его даже не зацепила.
– Арсен был влюблен…
Улыбка на обычно хмуром лице жениха, алые цветы в смоляных локонах невесты… Это несбывшееся тоже на совести деда, но что за гадина его укусила?! Старик хотел этого брака и был готов к миру, а Леона ему нравилась, если не больше.
– Что с тобой?
– Прошлое, хотя оно со всеми. Прежде я не задумывался, с чего дед взбеленился. Мы и понять-то толком ничего не успели, пошли… конным строем на волчьи ямы.
– Леона тоже не знает.
– Ах, да… Ты же о ней говорил.
– О Катарине. С тобой я всегда говорю о Катарине, нет, вру, не всегда! Есть еще война и всякая дрянь, без которой нам с тобой, увы, не обойтись по праву рождения. То, как Магдала Эпинэ умерла, ты знаешь лучше меня, потом…
– Потом была Ренкваха, – как мог спокойно, подсказал Робер, – но король женился раньше.
– Твою сестру погубила моя семья, – Литенкетте как-то умудрился взрыкнуть шепотом, – но тогда все думали, что так надо.
– Катари говорила, – перебил Иноходец, потому что Эрвин глядел так, что за него делалось страшно. – Ей хотелось стать королевой, а про Фердинанда она дурного не слышала.
– Магдала считала дядю добрым. Невесте перед свадьбой хочется с кем-то поделиться, вот она и делилась с Катариной.
– Может быть… Я тогда был редкостным остолопом.
– Катарина не представляла, что такое Оллария. Девочка с сонетами… Ты знаешь, как она рисовала?! Эта женщина никому не желала зла! До встречи с твоим, с этим…
– Я – маршал Талига, Эрвин, – с непонятной яростью напомнил Робер, – И я дал слово сдать Олларию Савиньяку, а он жизни Альдо не обещал.
– Да, со смертью у Лионеля выходит лучше, только Катарина считала убийцей не лошадь, а себя.
– Убил Карваль, хотя помогали ему многие, – а сколько было тех, кто не помогал, но хотел! – Так ты никогда не закончишь.
– Закончу. Неизвестно, увидимся мы снова или нет.
– Куда мы денемся! – Если в окна заглянет осень, она примет их за пьяных, если смерть, то от Эрвина она отвернется. Надолго. – Выпей.
– К кошкам! Подходящих невест было мало – моя сестра, по понятным причинам, не годилась, дриксенская принцесса исключалась, а подпускать к трону Приддов никто не хотел. Дядя согласился жениться на графине Ариго, хоть и без удовольствия. Ему нравились такие, как Леона, но твою сестру нельзя было не полюбить, а Катари… У нее оставался Веннен, и ей стало жаль мужа. Семнадцатилетней девочке из провинции жаль короля Талига! За первые пару лет ничего жуткого не случилось. Фердинанд был счастлив, королева хотя бы не была несчастна, но потом…
– Эрвин, – негромко окликнул Эпинэ. – Теперь это прошлое и это не мое дело, но я не могу не сказать. Алва неспособен на подлость, а на жестокость… только, если это нужно Талигу. То, что у него было с сестрой… Не суди его за это… Их.
