– С корицей.
До недавнего времени к законности всяческих потомков графиня относилась с полным равнодушием. История с Жермоном превратила ее в комок злобы, но этот Руперт наверняка был честным герцогским сыном, да и не подданным Олларов выискивать чужих бастардов!
– Господин Фельсенбург, мой вопрос может вас удивить, но не видели ли вы над Эйнрехтом зеленого сияния?
– Нет. – Молодой человек и не подумал удивиться; он вообще держался серьезно, только вот светлые глаза отчего-то казались шалыми. – Но я могу ручаться лишь за небольшую часть города.
– В столице Дриксен должны быть обители всех орденов, не считая кардинальского подворья и монастырей во имя святых. Вам не доводилось слышать о призрачных монахах…
– О выходцах и их королеве…
– Об оказавшихся неправильными гороскопах…
– Об…
Будущий герцог отвечал четко и по существу, правда, собственную столицу он знал не слишком хорошо, но это как раз не удивляло. Выросший в отцовских владениях моряк не может помнить всех церквей, а старыми сказками Руперт интересовался не больше Эмиля с Арно. Фельсенбург порадовал лишь призраком юного дурня, убившего себя под окнами добродетельной замужней дамы, и странным привидением, меняющим, если так можно выразиться, свои привязанности.
– Добрая Лорхен, – объяснял дриксенец, – ищет себе знатную подругу. Она бродит по городу, подслушивает под окнами и выискивает самую прекрасную девушку. Сама она решить не может и поэтому верит молве. Выбрав, Лорхен поселяется в доме своей избранницы и пытается с ней подружиться, только у нее не получается. Не встретив взаимности, призрак обижается и хочет отомстить, но может лишь бродить по комнатам в ожидании, когда ненавистная смертная состарится и утратит красоту. Тогда Лорхен ликует, чувствует себя отмщенной и тут же вновь отправляется на поиски.
– И как долго это продолжается? – спросила Арлетта, понимая, что ее фантазии на подобное не хватило бы. Даже после визита набивавшихся в друзья Колиньяров.
– Очень долго, – наморщил лоб Фельсенбург. – Дриксен еще не была кесарией… Если избранница уезжает из Эйнрехта, Лорхен следует за ней, но всегда возвращается в столицу.
– То есть она все же привязана к месту?
– Понимаете, сударыня, призрак никогда не выбирает простых девиц, только аристократок, а им приходится бывать при дворе. Вроде бы при жизни Лорхен хотела попасть в ратушу на ежегодный Рассветный бал, но ей не хватало знатности. Девушка принялась искать подругу, которая могла ее провести, и нашла, но та почему-то на бал не поехала. Лорхен обиделась и убила ее, за что и была казнена.
– Какая милая особа… – заметила Арлетта, понимая, что секундант Арно ей положительно нравится. – Вам доводилось видеть эту Лорхен?
– Не только видеть. Лорхен пахнет розами и гнилой водой, запах держится очень долго. Я это знаю, потому что призрак тридцать восемь лет преследовал мою бабушку.
Эйнрехтская Лорхен стоила кабитэлского Валтазара, но к недавним погромам отношения явно не имела. Разве что новые лорхен бросились бить тех, кто им чего-то недодал, начиная с регента и его принцессы.
– Руперт, – не выдержала графиня, – вы ведь позволите мне вас так называть? Эта Лорхен, часом, не прицепилась к принцессе Гудрун?
– Нет. Видите ли, лет двадцать назад призрак выбрал мою будущую тетку, невесту Штефана фок Штарквинда, и пока не может ее оставить…
Разговор продолжался еще часа два, однако полезного принес мало. Эйнрехт не только взбесился иначе, чем Оллария, в нем и предпосылок-то никаких не имелось, разве что Руперту иногда становилось противно. Парень объяснял это судебными подлостями, и, вполне возможно, так оно и было.
– Я хотел, чтобы вы его выслушали сами, – признался Рудольф, когда выпотрошенный дриксенец отправился восвояси. – Не скажу, что я перестал себе доверять, но Лионель со своей девицей ощипали меня изрядно, гадать, не старый ли ты болван, еще то удовольствие. Спасибо, Талиг не на одном гвозде держится, случись что – переживет. Умирать меня, правда, пока не тянет.
– Ли в ловле вашего бесноватого не участвовал. – Арлетта взялась за очередную чашку шадди и, как всегда, вспомнила Левия. – Девушка придумала все сама, она вообще со странностями. В городах таких почти не бывает, а в деревнях случаются, особенно поближе к Алату.
– Не могу не верить матери господаря Сакаци. – Рудольф все же улыбнулся. – Вы полагаете, чувствовать, что тебя в твою слепоту не маршал носом ткнул, а девчонка, приятней?
– Для вас вряд ли новость, что дети порой идут дальше нас. Отдавая маршальскую перевязь Рокэ, вы не могли об этом не думать.
– Я собирался спокойно пожить хотя бы лет двадцать. – Ноймаринен красноречиво потер спину. – Кто бы знал, что Двадцатилетняя война и даже Алисино засилье покажутся золотым веком. Ну, не золотым, серебряным… Что там у вас такое?
– Монсеньор, прошу меня простить…
Мявшийся у двери адъютант выглядел озадаченным.
– Не мямли!
– Монсеньор, корнет Понси стоит на чердачном балконе и обещает прыгнуть с него, если его не отпустят в действующую армию.
– Он тепло одет? – уточнила Арлетта, вспомнив блестевший на траве иней.
– В парадном мундире.
– Скоро спустится, – предрекла графиня. – Замерзнет и спустится.
– Несомненно. – Глаза регента блеснули. – Подготовьте-ка приказ о переводе корнета Понси в распоряжение маршала Лионеля Савиньяка и отправьте оного корнета вместе с Фельсенбургом. Вот так-то, сударыня!
– А вы мстительны, – заметила Арлетта, когда адъютант, с трудом сдерживая смех, метнулся к двери. – Осталось понять, кому вы мстите. Не хотелось бы, чтобы девушке.
– Никому. Я всего-навсего вспомнил молодость… Лаик, нарианский лист, завязанные штанины и святую уверенность, что все как-нибудь да образуется. Мы ведь тоже умели шутить, Арлетта, мы знали всё и считали себя не то чтобы бессмертными… Просто смерти для нас не существовало, а впереди была сплошная скачка за радостью. Вам не смешно?
– Нет, – улыбнулась Арлетта. – Мне спокойно. По крайней мере, за вас.
3
Лиловые, белые, медно-красные лепестки закручивались внутрь, пытаясь удержать капли. Цветы напоминали огромных пауков, и Мэллит их почти боялась, но все равно разбирала и ставила в воду. Высокие серебряные вазы с гербами напоминали о повелевающем Волнами – из его рук Мэллит без страха приняла бы любой дар, а вот первородной Ирэне девушка не доверяла. Особенно после разговоров со слугами. Зачем хозяин замка отправился в место, где его супруга сбрасывает лед сердца, будто одежду? Гоганни помнила дорожки, разделенные тростниками: там не было скользко, и путь не изобиловал камнями. Отчего граф упал в канал? Чего хочет графиня? Почему сегодня она пришла сама?
– Мелхен, – велела нареченная Юлианой, глядя на букеты, – рыжий поставь в гостиной, мы сейчас туда перейдем, и сходи погуляй… Нет, дождь же! Пойди покажи здешним бедолагам, как готовят мучной соус. Ирэна, милочка, это настоящее объедение. Курт успел попробовать, ему так понравилось!
