– Тропы Бакры знает лишь сам Бакра. – Горец говорил спокойно и охотно; еще немного, и можно переходить к чему-нибудь занимательному, а может быть, и полезному. – Девочку отдают в дом мужа, но не мужу.
– Это мне уже объяснили, – пришпорил разговор Валме, узнавший о горском обычае и выходках Ворона от Коннера. Хорошее тогда было время и война веселая, не то что теперь!
– Мужа сестры убили прежде, чем он… – Бакран задумался, явно подбирая талигойские слова, потом погладил своего скакуна и нашелся: – Он не успел покрыть жену, и она ждала, когда Бакра подарит ей непустую ночь. Многие ждут, но ей Бакра явил особую милость…
– Регент? – догадался Марсель. – Правда, тогда он был Прымпердором…
– Он дал нам все и только женщину оставил пустой. В этом есть смысл, и премудрая его разглядела. Бакра пожелал вывести нас из пыли, и стало так, как нужно. Значит, ему нужно, чтобы сестра не качала колыбель. Значит, к ней входил не мой брат, а посланец Бакры. Зачем? Дать ей мудрость, которой еще не знали.
Подвернувшийся обрывчик очень кстати прервал разговор, дав Марселю время для размышлений. Бакранскую вдову было ужасно жаль. Рокэ заморочил бедняжке голову и пропал… Ему не впервой: Клелию во второй раз он вовсе не заметил, хотя не заметить столь чудовищное платьице нужно суметь. Ничего, толстенькую бордонку выдадут замуж за какого-нибудь дожа, и худо будет уже ему. Еще бы не худо, если тебя каждую ночь будут сравнивать с Алвой, да не с настоящим, а с придуманным. Страстно влюбленным и осчастливленным ласками твоей жены, которая сейчас едва ворочается… В том, что Клелия в постели едва ворочается, Марсель не сомневался, но дело было не в ней, а в чуть не бросившейся с башни бакранке. Коннер, цапни его выдра, расписал тоненькую горскую девочку как живую, а Жакна со своими, надо думать, фамильными глазищами и песенными талантами нанес последний штрих…
Валме настолько был занят одинокой вдовой, что почти не заметил уступчатого спуска – похоже, последнего. Отряд выбирался из лабиринта скал, гор и холмов, пора было думать о деле, то есть о том, как и бакранов выгулять, и чего-нибудь не натворить, но судьба черноглазой малышки требовала вмешательства. Отдавать такую в бессемейные мымры было и глупо, и жестоко.
– Вы неверно истолковали волю Бакры, – непререкаемым тоном объявил виконт. – Мудрость подождет до возвращения регента. В первый раз ничего не вышло, потому что рядом было Зло!
– Не так! – Бакран аж остановил своего козла. – Совсем не так! В деревню Зло не может войти, его гонят стены, козлиный помет и собаки, а женщины носят ожерелья из косточек абехо.
– Это другое Зло, – нашелся Валме. – Банальное. Регент его прогонял, оно уходило и возвращалось. Вы видели оруженосца Рокэ? Ну вот, все дело в нем, то есть в проклятии, из-за которого потом провалился целый замок. В других горах, не ваших… С вами обошлось, потому что регент любит ваш народ, но, чтобы вас защитить, потребовались все его силы. Потому-то никто и не родился, но это не повод отбирать у твоей сестры…
Переливчатый свист из-за рощицы слева донес, что фланговый дозор обнаружил нечто важное. Всех тонкостей бакранских сигналов Валме не знал, но сейчас, похоже, требовалось присутствие начальства. Жакна описал рукой уже знакомый круг и погнал своего козла на свист. Валме покосился на остальных бородачей и, подавая им пример, потихоньку тронулся следом.
– Это было откровение, – сообщил он Мэгнусу, – ниспосланное Бакрой. Должен же был его кто-то ниспослать, если до нас по-хорошему не доходило!
«Ни у кого из повелителей не останется наследников…» Еще бы, ведь повелителям нужны все их силы, иначе случится дыра, которую придется затыкать императору. Собой, между прочим. А если император, затыкая, покинет то, чем должен править, начнутся безобразия… Хотя может быть и по-другому. Наследников нет, чтобы не делиться, только чем?
– Госпадинприрегента! – доложил вынырнувший из-за акаций бакранский десятник. – Нашла странный! Надо смотрел.
Странным оказались два бездыханных тела на пятнистой осыпи. Человек и лошадь. Оба – «раздетые»: кобыла – без сбруи, всадник – без сапог и верхней одежды.
– Тут уже смотрели. – Жакна был собран и по-адуански деловит. – И там, внизу, тоже. За ним гнались от тех рощ. Пять врагов… или больше. Там земля есть, следы остались.
Проследив обозначенное взмахом посоха направление, Марсель живо додумал остальное:
– Бедолага понял, что понизу не уйти, и рискнул – вверх по склону. Но тут осыпь, его кобылка нашим красавцам не чета, свалилась, сломала ногу. Враги поднялись сюда, добили и обобрали.
– Недавно, – подсказал бакран. – Стервозники не успели. Надо хоронить?
– Надо рассмотреть.
Марсель спрыгнул наземь. Покатился серый камушек, склон наискось перечеркнула птичья тень – «стервозники» не опаздывают, значит, прошло не больше получаса. При желании убийц можно нагнать, чем не отвращение Зла?
Виконт неохотно присел на корточки, разглядывая трупы. Лошадка была хорошая, ухоженная и упитанная. Седок тоже от недоедания не страдал и со своим пузом боролся не слишком успешно. Лицо разбито, но то, что покойник чисто выбрит, разобрать можно… Прическа – от нее мало что осталось, но если попытаться представить себе «до»… Так, руки… И за ногтями следил…
– Я могу ошибаться, – вынес вердикт Валме, – но больше всего похоже на средней руки дворянина. Для лошади военного гнедая тяжеловата, на такой удобно ехать не спеша, наслаждаясь красотой садов… А не идти в бой и тем более не удирать от врагов.
– Они забрали все и ушли туда, откуда прискакали, – подхватил Жакна. – Я думаю, их мало, они ничего не делают нам. Они ничего не делают тем, кто едет на переправу. Но они плохие.
– Несомненно, – подтвердил Марсель. С полдюжины грабителей, напавших на одинокого путника, опасности не представляли, но что было не попросить брата Пьетро… скажем так, помолиться о здравии хотя бы Матильды.
Глава 8
Граница Кагеты и Гайифы
400 год К. С. 23-й день Осенних Ветров
1
«Едут!» – расположившийся у обрыва дозорный ткнул рукой в невидимый с ковров гайифский берег.
Непоседа Бурраз немедленно вскочил, а может, ему просто надоел Прампуша, который, напротив, поудобней устроился в гнезде из подушек. Именно потому, что Бурраз вскочил. Кагетские дипломаты недолюбливали друг друга столь откровенно, что обжегшаяся на поддельных дураках принцесса заподозрила нежнейшую дружбу. Впрочем, казароны могли и не врать: вечно прятать за пазухой кошку надоедает.
– В Гайифе ничего не делают зра. – Акцент Прампуши был чуть отчетливей акцента Бурраза, почти незаметного. А вот бакраны умудрялись говорить на талиг чисто, только в окончаниях путались. – Если гайифцы прибыли почти на час раньше, чем договорено, значит, они показывают, что переговоры им очень важны и они готовы уступить. Я советовал бы передать им, что ее высочество не готова, и начать точно в назначенный срок. Я скрашу их ожидание.
