Дорога батальону предстоит тяжелая и долгая, наши дороги по сравнению с теми выглядят как хайвэи! Если у себя я немного порядок с этим навел, то на остальной части России плохих дорог и дураков в разы больше, чем сейчас. Одно хорошо: гаишники отсутствуют. Так что максимум двадцать кэмэ в час, пылища и полное отсутствие указателей. Ну, разве где камень-вещун попадется: налево пойдешь – убитому быть, направо – коня потеряешь, а прямо – туда лучше не ходить. Поэтому ориентироваться придется методом опроса местных жителей, а среди них запросто какой-нибудь Сусанин мог затеряться или затереться. До Новгорода не заблудятся, а там провожатых возьмут. Все равно скорость противника еще меньше: километра три-четыре в час. Так что догонят. На расстоянии в 200 километров я их отслеживать могу, а чтобы ничего подобного не произошло, выгоняю «Татьяну» в море, пусть пеленгует радиосигнал оттуда. Я на месте, а еще на буксир передал, чтобы пеленговали от себя на КВ. Какое-никакое, а навигационное обеспечение. До Ниена у батальона было даже 35 км в час, затем скорость упала до 25 км/ч. У них есть шары, чтобы высоко поднять антенну. Так что морзянкой все смогут передать, что нужно, а мы за это время придумаем, как им топливо и БЗ подбросить. Будем искать варианты. Я этот вопрос несколько запустил: морских кораблей хватает, а с речными, кроме деревянных ладожских ладей, ничего не строим, только баржи. Удобные они, правда, не для боя. Топлива в самом Новгороде много, его под сбор урожая туда засунули, так что почти без остановки батальон двинулся дальше. Первая заминка произошла уже под Москвой: двое суток на переправе простояли из-за сломанного парома. Непосредственно через Москву не пошли, обошли ее от греха подальше, а за Тулой и скорость прибавилась, и топлива больше стало, меньше времени стали терять на бункеровках. Ведрами ведь самогон в цистерны переливали, и перед этим проверяли: горит – не горит. В Белгороде сказали, что поляки пропустили татар через себя, и возвращаются они той же дорогой, через Полтавскую крепость. Сейчас под Полтавой идет большой базар, распродают рабов и награбленное. Стрешнев рванул туда, уже не жалея ни топливо, ни технику, через Дьяков острог.
Но уже в Остроге стало известно, что орда из-под Полтавы снялась, движется на юг к Днепру и переправе через Орель. Стрешнев взял восточнее, форсировал Орель у Лычково, решил встретить противника на переправе. Разведка доложила, что атака с ходу невозможна, и все из-за баб. В колонне практически не осталось мужиков, их продали в Полтаве (пойдем назад – разберемся). Девок и женщин ведут дальше, там на них цена выше. На шею у каждой накинут аркан, который крепится к луке седла. Если татарин пойдет в атаку или лошадь понесет, то сзади будут болтаться один-два трупа. Местом для засады выбрали междуречье Орели и Заплавки. Ниже по течению река глубокая, до шести метров, а здесь обе речки разливаются до ста метров примерно, дно песчаное, так что возы пройдут. Воды где-то по пояс, так что сушиться будут. Два соленых лимана не дадут никому уйти. Разведка видела, что при переправе через Коломак женщин отгоняли чуть в сторону под небольшой охраной, а сами в это время крутились на конях и джигитовали. То есть орда временно разделялась на «мирняк» и орду. Заманивать вызвались казаки из Белгорода. Гвардейцы оборудовали позиции, замаскировали их, разложили путанку в густой траве, закрепив ее стальными костылями. Орда появилась ближе к вечеру, перешли через Орель и начали разбивать лагерь. Из засады выскочили казаки, дали несколько выстрелов и пустились наутек, увидев, что многие татары прыгнули на коней. Двадцать казаков и несущаяся вслед за ними конная лава на фоне красного заходящего солнца. И тут навстречу лаве вылетают ВГ-40СЗ, и начинают работать «печенеги» и «корды» с фланга, лава на разворот, а там «путанка» и мины. А сверху шрапнель рвется. В десять минут было все закончено. К Стрешневу подъехали казаки.
– Барин, да как же так! Ты что, чертей выпустил?
– Их самых, выборгских. Знай наших! Добивайте оставшихся и подтягивайтесь к их лагерю.
Татары сбились в кучу, окружают себя подводами, возками и арбами. Разведка во время боя успела положить из «Валов» охрану женщин, и те сбежали через переправу на другой берег. Внутри круга есть немного пленных, но совсем немного. Стрешнев через усилитель приказал сдаваться. Уже темнело, и татары в темноте не опасались атаки, считая, что хорошо укрепили позиции. Пришлось опять бить из СЗ, и внутри круга начали биться в бешенстве и панике кони. Они как неуправляемые торпеды носились там, сминая все вокруг, ломая себе и людям ноги, пробивая головы.
– Урус! Не ситиреляй! Тавоя визяла!
Пошла обычная работа по взятию пленных: по одному, руки наверх. Иногда раздавались почти неслышные щелчки «Валов», которые подбирали тех, кто решил в темноте тихонечко смыться.
Отсюда до польской крепости Полтавы двое суток пешком, или пара часов езды. Но пришлось идти двое суток. Чтобы не тратить топливо, в квадроциклы запрягли уцелевших татарских коней. Часть погибших коней и волов разделали и засолили, кормить требовалось освобожденных, ну и пленных, которых далеко решили не вести. Добрались до крепости на четвертые сутки. Женщины устали и еле плетутся, обоз загружен так, что оставшиеся лошади и волы его еле тянут, а это имущество освобожденных и трофеи, которые продать можно, чтобы выжить, ведь все «дома» сожжено и разграблено. Белгородцы вызвали на переговоры какого-то пышно разодетого гуся, который якобы кроме как на польском не говорил ни на одном языке, и начал откровенно хамить старлею Стрешневу. Стрешнев, он не дворянин, он – наш, водьский, из Князево, в шведской армии дослужился до лейтенанта. Послушав, как шипит «парламентер», не задумываясь, двинул ему в зубы.
– По-русски говори, а не шипи, как гусь, морда твоя литовская. – национальность переговорщика он угадал абсолютно точно. – Ты и твои люди купили краденое. Времени у тебя до обеда, чтобы вернуть всех наших людей. После обеда ни тебя, ни твоей крепости не станет. – Голос у него был хриплый, сорвал, оравши на пленных, которые русского не понимали. Злющим был из-за того, что белгородский воевода опаздывал со своим войском, и батальону приходилось заниматься конвоированием.
Вытерев кровь с губы, литовец перешел на русский:
– Мы купили пленных, это по закону.
– Моих людей вернуть, всех. Сколько вернете, столько татарвы получите. Все, пошел вон.
– Кто ты, чтобы так говорить с дворянином?
– Командир батальона гвардии его светлости князя Выборгского, нового русского царя. У тебя времени мало. Я ждать не буду!
Обеда поляки решили не дожидаться, подняли боевые флаги, выстрелили из пушек, и получили в ответ шесть шрапнелей над валом. Боевые стяги сменились на белые, опять переговоры. Наконец, появились первые освобожденные, но женщины Стрешневу в ноги бросились, сказали, что мужиков купили в три раза больше. Пришлось осколочно-фугасными заряжать, но, увидев приготовления к штурму, поляки вывели остальных мужиков. Ближе к ночи обмен закончили, так и остались лагерем стоять неподалеку от крепости. Ночью была попытка провести разведку, которую жестко пресекли. Утром тронулись в сторону границы, и наконец появилась конница из Белгорода.
