* * *
Совсем скоро байдарка с изображением знака Рыбы легла на обратный курс. По преданиям, был когда-то один человек, который мог совершить подобное же путешествие в течение суток. Великий Учитель гидов, основавший Орден. Скорее всего, он тоже пользовался тайными запретными путями, которые не всегда лежали на воде, а порой уводили в самое сердце пугающей, разрушенной Москвы. Те части огромного мегаполиса, что остались целы, сделались прибежищем для дичающих групп людей, связь с которыми пытался установить Великий Университет, остальной город был полон неведомой жуткой жизни. Круговой путь по петляющей Москве-реке и каналу был относительно безопасен, но долог. Правда, оставался другой путь. Древняя забытая дорога через накрытую мглой и кошмарами Москву, известная как «путь Горха». Вероятно, Учитель, великий «джедай» без страха и упрёка, – человек в байдарке усмехнулся, – не пренебрегал запретной дорогой сквозь тьму.
Гиды умело пускали пыль в глаза. И вся проблема, вынудившая совершить нынешнее опасное путешествие, заключалась в том, что, скорее всего, человек этот действительно возвращается. Он сумел избежать царства Харона. Уже во второй раз, хоть в подобное не верили даже самые преданные его ученики. Однако гид Хардов сумел найти и прочитать знаки, и Петропавел поверил, и Тихон тоже, и они смогли убедить остальных. Скрытность и безупречность, с которыми была проведена операция подготовки к встрече, вызывали лишь уважение. Хотя человек в байдарке и не сомневался, что Хардову не составит труда обвести вокруг пальца всю Дмитровскую полицию. Хотя шпионы брата Дамиана в Дмитрове и разведали, что лодка Хардова пропала с глаз и исчезла почти на месяц, не вызывало сомнений, что он появится, цел и невредим, проскользнув под носом у всех ищеек, и заветный драгоценный груз будет на месте.
«Хардов, Хардов, – весело подумал человек в байдарке. – Тебе всё моё уважение и вся моя ненависть».
– К гидам возвращается их светлый принц, – вспомнил он только что закончившийся разговор с братом Дамианом.
Лицо монаха тут же посуровело, а тёмные глаза полоснули волчьим блеском.
«Сколько в этом тщедушном теле скрытой силы и несгибаемой воли», – подумал человек в байдарке.
– Значит, всё-таки, подтвердилось? – хмуро произнёс монах.
– Да. Мальчишка из Дубны. Петропавел лично явится за ним к Тёмным шлюзам.
Наступившая тишина показалась какой-то густой, тревожной. Взгляд монаха сделался тяжёлым.
– Я должен потопить лодку Петропавла на обратном пути? – наконец спросил он.
– Эх, брат Дамиан, если бы всё было так просто, – отозвался человек в байдарке. Вздохнул. – Напротив, транспорту гидов придётся обеспечить самое безопасное возвращение. Понимаю, что это противно взглядам Светоча Озёрной обители, но придётся посодействовать.
Брат Дамиан смерил взором своего гостя, улыбнулся:
– Друг мой, твои слова тёмны для меня. Какая причина должна заставить меня испытывать расположение к нашему общему врагу?
– Объясню: причина зовётся «Ева».
Монах с той же выжидательной улыбкой посмотрел на своего гостя. Кивнул:
– Ага. Та, что поднесла Адаму запретное яблочко?
Открытая учтивая улыбка стала ответом:
– Рад видеть Светоча Озёрной обители в хорошем расположении духа. Поэтому поясню по-другому: причина называется «эликсир».
Лицо монаха тут же застыло.
– Я не забываю о нашем усердии ни на миг, – медленно сказал он. – Однако…
– Они связаны. – Его собеседник поморщился. – Брат Дамиан, в лодке гидов будет находиться ещё один пассажир. Гораздо более ценный для нас. Девушка. Из-за неё транспорт с Петропавлом и юным Учителем придётся пропустить, хотя я бы предпочёл, чтобы оба пошли на корм рыбам.
Брат Дамиан посмотрел на собеседника с каким-то новым интересом, но произнёс сухо:
– Здесь что-то личное?
– Повторю: если бы всё было так просто, – теперь гость вздохнул с усмешкой. – Я даже не видел её. Но уже люблю до беспамятства. Можно сказать, боготворю. И ты полюбишь. Думаю, это то, что мы так долго искали. Её надо доставить в Университет. Сдувать пылинки и молиться, чтобы была жива-здорова. А я уж позабочусь о встрече.
– Ты сказал, «они связаны».
Гость согласно кивнул. На мгновение его лицо потемнело:
– Девушка очень важна для нас. Для эликсира. – Возможно, несколько людоедский огонёк в глазах гостя брату Дамиану лишь померещился. – Придётся выбирать меньшее зло. А иначе как беспрепятственно пропустить лодку Петропавла, не вызвав подозрений, этого не сделать.
Повисло молчание. Брат Дамиан обдумывал услышанное. Усмехнулся, из горла вышел влажный хрип:
– Девушка?! Важнее этой их мерзости с возвращениями?..
Тут же оборвал себя, словно произнёс бестактность. А его визави весело ухмыльнулся, словно не заметил неловкости.
– О-о, брат Дамиан, очень необычная девушка, – лукаво протянул он.
– Друг мой, ты меня интригуешь или испытываешь моё терпение?
– Драгоценность! Слушай же, Светоч, я расскажу тебе такую историю. Уж не знаю, является ли совпадением то, что её имя Ева…
И брат Дамиан слушал. Мрачнея всё больше, слушал невероятный рассказ о любви и смерти, беспощадном могуществе невинности, о тёмном огне и чудном эликсире, переполненном всеми этими ингредиентами. За время рассказа он перебил гостя один только раз, обронив слово «бедняжка», правда, без свойственного в таких случаях сочувствия. А потом слушал дальше. И волк, таящийся в глубине взгляда Светоча Озёрной обители, жадно ловил каждое произнесённое слово.
4
Смена на Перервинскую плотину вышла из Университета сразу после восхода, и плавание выдалось относительно спокойным. Правда, в районе Нескучного сада что-то большое увязалось за лодкой, быстро спустившись к реке с косогора, да так и двигалось по набережной за транспортом гидов, ни разу полностью не показавшись из тумана. Чем оно было, определить не удалось. Но Нил-Сонов, начальник караула, приказал быть готовыми отразить нападение. Крымский мост, укутанный густой мглой, прямо по курсу претендовал на самое вероятное место атаки. Садовое кольцо вообще притягивало всякую мерзость; там, в заброшенных автомобильных тоннелях, находилось не одно логово «москвичей», как, горько шутя, гиды Университета называли этих неведомых чудовищных порождений мглы. Однако тёплое майское солнце быстро нагревало город, вызвав активное перемещение воздушных масс, и туман стало раздувать. Даже половина Парка Горького по правому борту открылась. Мгла отступила от берега, обнажив конструкции аттракционов, которые выглядели так, как будто их построили только вчера. Там, в Парке Горького, это «что-то большое» и отстало от их лодки.
«Чёрная весна заканчивается, – подумал Нил-Сонов. – Завтра первый день лета. И это хорошо, дальше будет легче».
