Новая служба Гендальфа началась уже вечером. Скъольд приказал ему начинать обучение молодых, обитающих в том «длинном доме», что располагался справа от ворот. Левым «командовал» высохший худой старик – Гнорр Большая Дубина, прозванный так вовсе не из-за того, что был упрям и туп, а из-за любимого вида оружия – дубинки. Конунгу, кстати, вспомнилось, что презрительное норманнское слово «кюльфинги» и означало – дубинщики.
Тренировались на площадке меж домами. То место, что ближе к воротам, занял старый Гнорр, Гендальфу ж пришлось расположиться у храма. Как опытный тренер, Геннадий начал занятия с построения и разминки, первым делом заставив парней пробежать десяток кругов вокруг домов вдоль частокола. Потом пустил всех гусиным шагом, затем – приставным, а уже после этого, разбив воинов на пары, показал несколько приемов из вольной борьбы.
Все это действо проходило под пристально-удивленными взглядами Скъольда, нойды Хяндиказа и еще парочки человек из местного истеблишмента, если так можно было сказать. Жрец презрительно щурился и что-то шипел, все же остальные одобрительно кивали:
– Так их! Так.
Видимо, передовая методика нового воеводы настолько впечатлила Ворона, что ближе к ночи он лично заявился в обиталище Гендальфа. Принес еды и плетеную флягу браги.
– Ты понравишься хозяину, – выпив, кивнул варяг. – Именно так и нужно учить молодняк. Гонять, гонять и гонять! С потом и кровью.
– Завтра устрою парные схватки, – Гендальф поделился планами нарочно расслабленным голосом, внимательно фиксируя реакцию гостя. – Потом – стену щитов и оружный бой. Какое оружие имеется?
– Пока одни дубины да копья, – с видимым сожалением почмокал губами воин. – У хозяина ведь не один такой отряд, а кузнецов мало. Ну, щиты… щиты сделаем. Для обучения ведь любые сгодятся?
– Любые.
– Сделаем. Есть пара мечей, и с пяток секир найдется. Учи! Хозяин щедро заплатит… или сделает тебя ярлом, одарит землей! Не сразу, конечно. Не сейчас. Но уже очень и очень скоро.
На следующий день тренировки начались поздно. Почти все утро молодых воинов наставлял жрец Хяндиказ. Собрал за усадьбою, на большой поляне, потом небольшими группками уводил в капище… куда Гендальфу путь был заказан, о чем строго-настрого предупредил Скъольд.
Не очень-то хорошо складывалось с юными викингами и Сяргом, конунгу никак не удавалось поговорить с парнями, хоть он и пытался, прохаживался по вечерам у длинного дома. Правда, недолго, долго было бы подозрительно.
На третий день конунг уговорил Скъольда устроить общий кросс по пересеченной местности. Воины должны были бежать в полном боевом вооружении, со щитами, копьями и – за неимением мечей – с дубинками.
– Шлемов у вас тоже нет? – Гендальф уточнял все подробности, мотая на ус любую информацию.
– На всех не хватит.
– Жаль. О кольчугах и панцирях и не спрашиваю. Ладно, пусть бегут налегке, марафонцы хреновы.
– Кто-кто?
– Да это я так, образно. Вот что, почтеннейший, нам надо бы маршрут проложить заранее. Не понимаешь? Ну, загодя посмотреть, где и куда им бежать.
– А, это можно, – уловив суть, засмеялся варяг. – Вечерком сегодня и глянем. Ночи-то пока светлые.
Ночи и впрямь стояли светлые, белые, как и положено в этих широтах в середине лета. Белесое небо висело над черными деревьями опрокинутым фарфоровым блюдцем, после полуночи немного темнело, но часа в три-четыре ночи уже становилось светло, как днем.
С помощью Скъольда конунг лично наметил маршрут и места для того, чтобы следить за бегунами.
– Здесь вот они могут срезать… а тут – по ручью пройти, обогнуть горку… Надо людей поставить, проследить.
– Поставим, – уверил варяг. – И сами встанем тоже. Не смухлюют, не волнуйся. А уж ежели кто попытается… ухх! Мало не покажется, клянусь матерью-Змеею.
Странная клятва. Обычно варяги клялись своим богами – Одином, Тором, Фрейей, иногда – Локи… Но уж никак не змеей! Тем более матерью. Ладно бы еще – кузькиной, а то – змеиной!
Марш-бросок начался и проходил тихо, без криков, воплей и смеха, как это обычно бывает у молодежи. Парни бежали молча, стиснув зубы. Правда, кое-кто все же проявлял хитрость, пытаясь срезать, обогнуть крутой холм – таких ловили. Однако же на втором круге снова находились желающие, словно бы эти ребята вообще не общались друг с другом никак, не предупреждали.
– Ну как? – из-за высокой елки на круче показалась узкая борода Скъольда. – Много нечестных?
– Да есть, – скосив глаза, Гендальф посмотрел на пробегавшую мимо «пустоглазую» парочку. Один – коренастый, другой – высокий, худой. Бегут молча, не задираясь, не оглядываясь. Ни на Генадьфа, ни на Скъольда особого внимания тоже не обратили – так и бежали себе. Словно глухонемые. Странный такой кросс.
– А есть ли такие, кому здесь не по нраву? – проводив бегунов взглядом, поинтересовался молодой человек.
Варяг ухмыльнулся:
– Думаешь, убегут? Да, бывало, бежали… До первого болота. Там и тонули.
– Но ведь дорогу назад легко запомнить… то есть не очень легко, но можно, – возразил вождь.
Ворон ответил загадочно:
– Кому-то легко, а кому-то – нет. Хяндиказ, нойда, не зря есть свой хлеб! Запудрит мозги любому.
– А-а-а, вон оно как… К обеду, думаю, закончим.
– Хорошо. Потом – отдых и оружный бой. А ночью за них снова возьмется нойда.
Помахав Гендальфу рукой, варяг скрылся за елками, пошел проверять остальных.
Этим нужно было воспользоваться, и конунг мысленно подгонял своих парней – ну, скорей же, ребята, скорее! Ну, где же вы… в отстающих? Вот за елками показалась небольшая группка… нет, не те… Пробежали… Вот еще… Ага! Есть!
– Хальвдан! – заметив своего, негромко позвал конунг.
Парень спокойно пробежал мимо, словно бы никто его и не звал! Не услышал?
– Эй, Кусок Кольчуги, ты там совсем охренел?
Никакого эффекта. Молча пробежав мимо Гендальфа, Хальвдан скрылся за деревьями, даже не посмотрев на своего вождя, словно и не вождь это был, а так, пустое место. Странно… Ага! Может, этот?
– Сярг!
Тоже мимо. Нет, этот все же глянул… пустыми-пустыми глазами, совершенно без всякой мысли! Убежал…
Гендальф задумался – неужто всему причиной проклятый колдун Хяндиказ! Получается, очень даже неплохо он промывает мозги. Всего-то три дня прошло, и уже…
А вот и Херульф! Мальчишка бежал, прихрамывая, видать, напоролся на сучок или подвернул ногу. Но не сдавался, сопел… И что-то мычал про себя…
– Святая Катерина… Святой Кутберт…
Молился, что ли? Или – жития святых читал?
– Уфф! – также пробежав мимо конунга, подросток свалился в кучу лапника и, вытянув левую ногу, принялся перевязывать ее тряпицею – обрывком подола рубахи.
