Рада, окрыленная успехом, решила действовать
дальше. В четверг же вечером из гостиной донесся дикий крик Карины.
Естественно, все кинулись на звук и обнаружили жену Ефима в полубезумном
состоянии, тычущую пальцем куда-то вверх. Я подняла глаза и ахнула. На карнизе
висела Рада. Толстая веревка обхватила ее шею, ноги вытянулись, лицо
исказилось, наружу торчал синий язык.
– Нет, – взревел Ефим. – Когда
же прекратится идиотство, а? Сколько можно дурить?
Рада подняла голову.
– Хотела Тину напугать, прости, Кара.
Бедная жена Ефима, бледная, словно
обезжиренный кефир, только пролепетала:
– Здорово получилось! Я чуть не умерла от
ужаса!
– А вот и нет! – заорала
Тина. – Видно, что у тебя под мышками петли. Вот с языком здорово, чем ты
его? Фломастером?
– Никогда тебе не догадаться, –
хихикала, выпутываясь из веревок, Рада, – черники поела. Ловко, да?
– Сумасшедший дом, – злился
Ефим, – надоело! От тебя, Рада, я не ожидал.
Мачеха дошла до двери, потом повернулась к
пасынку, который был на добрый десяток лет ее старше, показала ему синий язык и
заявила:
– Как ты только живешь с таким занудой,
Кара? Совсем шуток не понимает!
– Мрак, – подхватила Тина, и они
убежали, веселые, словно канарейки.
– Интересно, – рявкнул Ефим, –
какая муха укусила отца, когда он решил жениться на этой особе?
– Фима… – предостерегающе сказала Кара.
– Заткнись! – бросил муж и ушел.
Карина, покраснев, попыталась оправдать
супруга:
– У Фимы тяжелые времена, он очень
нервничает, я на него совершенно не обижаюсь, газета, знаете ли…
– Ой, не могу! – заржал
Максим. – Только нам не надо вешать лапшу на уши. Бизнес, газета… Да
Фимкин листок никому на фиг не нужен. Какой у него тираж? Сто экземпляров?
Спасибо, дядя Глеб его постоянно финансирует, кабы не он, прогорел бы враз наш
Ефимка.
– Мой муж выпускает некоммерческое
издание, – дрожащим голосом отбивалась Кара. – Сейчас народу нужны
рассказы про секс и насилие, а Фима принципиально пишет о возвышенном.
– Нечего парить нам мозги о его
коммерческих успехах, – ерничал Макс, – сидит на шее у отца.
– Пошли лучше чаю попьем, – потянула
жениха за рукав Настя.
Обнявшись, парочка исчезла.
– Между прочим, – обиженно заявила
Карина, – Максим сам работает у Глеба в офисе, тесть платит ему такие
деньги! Он живет за счет дяди, как червяк в яблоке, а других упрекает.
Я не нашлась что ответить на злобное
замечание.
В пятницу около обеда, измучившись от жары, я
пошла в бассейн и вновь обнаружила там резиновую куклу. Рада начала
повторяться.
Я быстренько окунулась, но не стала вынимать
куклу на бортик, в конце концов, она предназначалась для Тины.
Обедать мне не хотелось, и я проигнорировала
приглашение к столу. Около пяти мимо моей раскладушки, наступив тапкой в
тарелку с черешней, промчалась Лизавета, за ней гналась, размахивая мухобойкой,
Тина. Я лениво стала следить за детьми, игравшими то ли в догонялки, то ли в
салки. Сейчас, когда со всех сторон несутся рассказы о малолетних проститутках
и наркоманах, Кирюша, Лиза и Тина радовали своей неиспорченностью. Конечно, они
шумные, требовательные, крикливые, покоя не жди, если в радиусе километра
вертится эта троица, но забавы их совершенно невинные и понятные. Ей-богу,
вопящие дети, гоняющиеся друг за другом с мухобойками в руках, нравятся мне
куда больше, чем тихие подростки, сосредоточенно нюхающие клей!
Несмотря на вторую половину дня, солнце
пригревало, и я тихо дремала в саду, отдавшись лени. Наверное, трудно будет
после такого лета вновь превращаться в домашний «комбайн». К хорошему
привыкаешь быстро, а я настолько обленилась, что даже перестала убирать за
собой постель. Да и зачем? Все равно в мое отсутствие в комнату тенью
проскальзывает горничная, меняет белье и перестилает огромное, заваленное
подушками ложе.
К ужину подали куропаток в сметане. На мой
взгляд, эти крохотные птички с темным мясом совсем не вкусны, но все
присутствующие лихо расправились со своими порциями. Только прибор Рады остался
нетронутым.
– А где наша маменька? – ехидно
поинтересовался Ефим.
– Не знаю, – ответила Кара, – я
ее сегодня весь день не видела.
– Небось отправилась в салон
красоты, – предположил Макс, – она это любит: маски, массажи, то да
се.
– Да уж, – не успокаивался Ефим,
явно не симпатизировавший Раде, – чем же удержать мужчину ей, бедненькой!
Только гладкой мордочкой. Кстати, надо намекнуть отцу: наша «маменька»,
пользуясь тем, что его никогда нет дома, частенько уходит незнамо куда. Должен
заметить, что на прошлой неделе она, громко сообщив, будто едет в салон красить
волосы, испарилась до ужина. А когда Радочка вернулась, я специально пристально
посмотрел на ее прическу: поверьте, она совсем не изменилась! С чем уехала, с
тем и приехала. Мне наплевать, где мачеха шляется, но отца жаль…
– Не советую тебе доводить свои
умозаключения до дяди Глеба, – хрюкнул Макс, ковыряя вилкой остатки куропатки, –
он человек горячий, можешь и по мордасам схлопотать!
– А вот и вкусный пирог. – Карина
попыталась погасить ссору в зародыше.
– О, с яблоками, мой любимый! –
подхватила я.
Мне тоже не слишком нравится, когда сидящие за
одним столом люди начинают палить друг в друга из артиллерийских орудий.
– Замечательно, он с корицей, –
присоединилась к нам Настя.
Мы с Карой посмотрели с благодарностью на
невесту Макса и начали упоенно обсуждать выпечку, стараясь, чтобы мужчины не
смогли вставить в наш диалог даже восклицания.
– Бисквит удался.
– Дрожжевой пирог вкуснее.
– Согласна, с такой «решеткой» сверху.
– Яблоки в меру кислые.
– Да, чересчур сладкая начинка
отвратительна.
– А Рада дома, – неожиданно заявил
Кирюшка.
– С чего ты это взял? –
поинтересовалась я.
– Так все машины, кроме «мерса» дяди
Глеба, в гараже, – пояснил мальчик. – Мы в прятки перед ужином
играли, и я в тачку Рады залез. Не поехала же она на автобусе?
