Долгие годы в поселке жили только свои,
продать или купить дачу в Алябьеве было невозможно, но затем времена переменились.
Сейчас тут появилось много новых красивых особняков. Честно говоря, старые дома
смотрятся возле них убого. Один из таких дворцов возник и около нашей дачки, на
опушке возле леса. Дом стоит очень близко от нас, впритык к забору, мы еще
недоумевали, отчего хозяева не поставили его чуть подальше. С новыми соседями
мы познакомиться не успели. Прошлой осенью, когда мы уезжали в город, на опушке
росла высокая, в пояс, трава, а когда в этом году в конце мая прибыли, чтобы
открыть новый дачный сезон, обнаружили высоченный бетонный забор и
выглядывающую из-за него крышу, покрытую красивой красной черепицей. Из-за
забора, больше похожего на заграждение от бронетехники, не доносится никаких
звуков, только видеокамеры иногда поворачиваются с легким шуршанием, когда
кто-нибудь подбегает к бетонным блокам совсем близко, а по ночам ярко
вспыхивает свет прожекторов. Местное «сарафанное» радио утверждает, что там
живет карлик, без семьи, разъезжающий по дому в инвалидном кресле. Услышав в
первый раз эту версию, я оторопела и удивилась:
– Почему карлик?
– Такой уродился, – развела руками
главная сплетница, вдова генерала Лялина, Марья Гавриловна.
– Отчего в инвалидной коляске? – не
успокаивалась я.
– Так он мафиози, – охотно принялась
растолковывать Марья Гавриловна. – Что-то они там не поделили, и ему
прострелили ноги.
На мой взгляд, она несла дикую чушь, но Лизе с
Кирюшкой эта версия пришлась по вкусу.
И вот теперь выясняется, что именно из-за
пристанища безногого карлика мы лишились нашей любимой дачки.
– Вот, – тыкал мне в нос кипой бумаг
Макар Сергеевич, – тут всё, смотри, почва в поселке…
Минут через двадцать до меня дошла суть дела.
Не стану мучить вас подробностями, объясню вкратце. Оказывается, милая опушка с
густой травой возле леса превращалась в болото. Новые хозяева осушили его, но
дом поставили на «твердом» месте, поэтому здание оказалось почти вплотную
придвинуто к нам. Огромное, трехэтажное, с бассейном, оно потребовало тяжелого
фундамента, да еще бетонный забор, гараж на четыре машины, домик садовника… К
несчастью, именно на границе наших участков обнаружился дефект почвы. Место
оказалось не таким «твердым», как считали новые жильцы, и в один далеко не
прекрасный момент получился перекос земли. Может быть, все бы и ограничилось
легким наклоном нашей дачи, но длительные дожди сделали свое черное дело, и
бревенчатое сооружение рухнуло.
– Это они виноваты, Ларионовы, их
предупреждали, что дом надо ставить поодаль, нет, не послушались! И что вышло,
мать их с музыкой, – злился Макар Сергеевич. – Вот сейчас он сюда
явится…
– Кто? – я продолжала ничего не
понимать.
– Да ты чем слушаешь, ухом или
брюхом? – взвился генерал. – Хозяин идет, Ларионов Глеб Лукич. Ты ему
должна судом пригрозить, поняла, дурында?!
В этот момент раздалось шуршание, я машинально
выглянула в окно и увидела, как из большой лаково-черной иномарки легко
вылезает стройный парень в джинсах и элегантной светлой рубашке. Тяжелый вздох
вырвался из моей груди. Юноша явно из породы нуворишей. Дачу Редькина и дворец
господина Ларионова разделяют метров триста, не больше, но парнишка предпочел
проехать это расстояние в авто. Боюсь, будет трудно с ним договориться.
– Эй, – ткнул меня в бок Макар
Сергеевич, – не вешай нос, храброго пуля боится, смелого штык не берет,
язви их мать…
Дверь калитки распахнулась, в светлицу
генерала влетел аромат дорогого одеколона, хороших сигарет и качественного
коньяка.
– Добрый день, Макар Сергеевич.
– И вам того же, Глеб Лукич,
присаживайтесь.
Юноша подошел к столу, я глянула в его лицо и
оторопела. Стройное спортивное тело венчала голова человека, много пожившего и
повидавшего. Глебу Лукичу было лет шестьдесят, не меньше.
Глава 2
Следующие полчаса Макар Сергеевич, старательно
пытаясь не употреблять крепкие выражения, растолковывал господину Ларионову,
что случилось. Глеб Лукич слушал молча, изредка вздергивая брови. Потом,
оглядев меня с головы до ног, вежливо осведомился: – Вы разрешите? – Взял
папку с бумагами и принялся их изучать.
Мы с генералом терпеливо ждали.
– Что ж, – сказал наконец Глеб
Лукич, – дело совершенно ясное, более того…
– Имейте в виду, – налился
свекольной краснотой генерал, – я не дам в обиду эту девочку, мы с ее
отцом… Э, да что там… Она подаст в суд на вас, так и знайте! Наш поселок
особенный, тут…
Ларионов улыбнулся и повернулся ко мне:
– А что, обязательно судиться?
Улыбка волшебным образом преобразила лицо
мужика, стало понятно, что он обаятелен и, скорей всего, как и Редькин, опытный
ловелас.
– Нет, – пробормотала я, –
можно решить дело миром, только как?
– Да просто, – спокойно пожал плечами
Ларионов. – Я построю вам новую дачу, раз старая рухнула по моей вине.
Такую же, как была… Сколько у вас комнат?
– Пять: три внизу, две наверху и веранда.
– Без проблем, – сообщил Глеб Лукич
и, вытащив из кармана крохотный мобильник, сказал: – Олег, немедленно бери
Константина и дуйте в Алябьево.
Потом, положив аппарат на стол, Ларионов
продолжил, взглянув на часы:
– К полудню прибудет архитектор, и
начнем.
Ошарашенная подобной оперативностью, я
молчала, но Макар Сергеевич, приготовившийся к длительному скандалу, был крайне
недоволен и решил хоть немного посвариться:
– Оно хорошо, конечно, что вы так
реагируете, только где Лампа станет жить? Между прочим, у нее дети!
Глеб Лукич спокойно поинтересовался:
– Что, и впрямь негде?
