– Хорошо, займемся моим делом. Скажи,
дружочек, Рада Ларионова тебя чем-то обидела? Отчего ты хочешь засадить женщину
на долгие годы за решетку?
– Не ваше дело!
Я поморщилась:
– Знаешь, ты однообразна. Если
собираешься ссориться, будь изобретательнее. Меня привлекают люди, которые все
делают со вкусом и умением.
– Иди на… – заявила Ася, – убирайся!
– Очень грубо и совсем некрасиво. Я
знавала в свое время людей, которые матерились виртуозно, ей-богу, их было
интересно слушать, а ты… Плоско и примитивно, да подобные фразы в любой канаве
услышишь!
– Убирайся на… – не дрогнула Ася.
– Ладно, – миролюбиво ответила
я, – естественно, я уйду, раз не желаешь разговаривать, только выгляни в
окно.
Ася машинально уставилась в стекло.
– Видишь, у детской площадки джип, а
около него двое парней курят?
– Ну? – насторожилась грубиянка.
– Я сейчас уйду, а они поднимутся сюда.
Поверь, разговор пойдет другой. Я же тебе говорила, что меня нанял некий
Тарзан, который хочет оправдать Раду. Он сразу решил применить силу, но мне,
честно сказать, стало тебя жаль, если и не убьют, то изуродуют. Мальчики
горячие, нервные, привыкли действовать ломом и кувалдой, вот я и попросила:
«Дай, Тарзан, я попробую с девочкой поговорить, она умная, сообразит, что не
нужно молчать».
Ася помертвела.
– Так как, мне уходить? – мило
улыбнулась я.
– Нет, – прошептала девушка,
«стекая» на стуле. – Что хотите?
– Зачем ты наврала следователю?
– Я всегда говорю только правду.
Я обозлилась:
– Дорогая, не надо считать, будто вокруг
одни идиоты! Какую такую правду ты имеешь в виду? Твой вдохновенный рассказ о
супружеской ссоре Глеба Лукича и Рады? Хоть помнишь, как выглядит шкафчик, в
котором ты якобы сидела? Он что, резиновый? Твоим семидесяти килограммам там в
жизни не уместиться!
– Я вешу всего шестьдесят пять!
– Неважно, между альбомами и двадцать не
поместятся.
Внезапно Ася закрыла руками лицо, плечи ее
затряслись.
– Рыдать после станешь, – заявила
я, – рассказывай.
Ася подняла заплаканное личико:
– Господи, да поглядите, как мы живем. В
этой комнате двое, в большой отец, мать и бабка. Бабулька совсем плохая,
иногда, правда, вполне нормальной кажется, но чаще безумная, под себя может
сходить, орет постоянно, глухая, вот и визжит. Отец пьет по-черному, каждый
вечер никакой приходит, на бровях, а мама старается дома вообще не бывать. Брат
недавно женился на Ленке, она тоже сюда въехала, а через пять месяцев у них
ребенок появится. Хорошо вам надо мной издеваться, вы небось всю жизнь в своей
квартире провели, да еще дачу имеете…
– Я не понимаю, какая связь между
жилплощадью и лжесвидетельством?
– Я хочу иметь свою собственную квартиру,
не могу с этими вместе жить, – прошептала Ася. – А он денег дал,
вернее, не денег, но и их тоже…
– А если более подробно? Кто? Зачем?
– Ефим Глебович, – ответила
Ася, – пришел в наш домик, посмотрел и говорит:
– Миленько у тебя тут, занавески
красивые, мне нравятся, только свое собственное жилье лучше.
– Это правильно, – осторожно
согласилась Ася.
Она была крайне удивлена. Хозяева никогда не
заглядывали в «сторожку». Ефим присел у стола и завел разговор, суть которого
сводилась к одной простой мысли: если Ася согласится рассказать следователю то,
что предлагает Ефим, она получит однокомнатную квартиру в новом районе
Фаломеево. Правда, расположен он очень далеко, до ближайшего метро сорок минут
на маршрутке, магазины еще не открыты, и рядом железная дорога, по которой с
грохотом проносятся днем и ночью поезда. Квартира без отделки, голые бетонные
стены. Но это будут свои стены, а остальное можно нажить, упорно работая.
Поэтому Асенька ответила классической фразой:
– Сначала деньги, потом стулья.
Ефим кивнул:
– Конечно.
На следующий день он привез красивую бумажку с
печатями. Ася, не веря своему счастью, схватила документ и чуть не завизжала от
восторга. Квартира в неведомом Фаломееве была ее. Конечно, она сказала
следователю все, что велел Ефим.
– Очень глупая выдумка про шкаф, –
вздохнула я. – Что делать станешь, если милиционерам придет в голову мысль
об обмане? Кстати, знаешь, лжесвидетельство преследуется по закону!
Ася вздрогнула и промолчала. Я похлопала ее по
плечу.
– Ладно, авось обойдется. Кстати, куда ты
собралась?
– В Фаломеево.
– Так квартира же без отделки!
– Ничего, вода есть, канализация тоже, и
электричество подведено, поставлю раскладушку, все лучше, чем здесь.
Я помолчала и сказала:
– Ну хорошо, а адрес какой?
– Улица Ковригина, дом семь, квартира
сто. Потом вновь на работу устроюсь, через «Домовой», с проживанием, деньги-то
нужны.
Я ничего не сказала, повернулась и, стараясь
не дышать, пошла через вонючую прихожую к двери.
Глава 11
Сев в машину, я закурила и медленно повернула
ключ зажигания. «Жигуленок» заворчал, пару раз чихнул и поехал. Значит, Ефим.
Решил избавиться от дорогой мачехи и состряпал убийственные (простите за
идиотский каламбур) показания. Внезапно в голову пришла мысль, от которой я
чуть не заорала. Ну и дурака я сваляла! Поболтала с Асей, узнала массу
интересного, но… Это же просто разговоры, вот если бы рассказ был произнесен в
присутствии адвоката или нотариуса, тогда он превратился бы в показания,
которые могут помочь Раде.
Я нажала педаль газа и помчалась в Алябьево. В
доме должен быть телефон Олега Павловича.
Не успев войти в дом, я налетела на Макса.
– Послушай, ты знаешь координаты Олега
Павловича?
– Вересова?
– Адвоката, который сейчас защищает Раду.
– Это он, Вересов Олег Павлович.
– Подскажи его телефон или адрес.
– Посмотри в книжке, там на столике, а
зачем тебе?
– Поговорить с ним хочу.
– Он сейчас в столовой, обедает вместе со
всеми.
