– Просто, – обозлилась я, –
словами. Да не врите, имейте в виду, меня нанял родственник Рады, близкий к
криминальным кругам человек. Он уверен, что она не виновата, хочет установить
истину. Кстати, думал вас привезти к себе и поговорить по душам, но я
отговорила. Попросила: «Не трогай ее, Тарзан, молодая очень, жаль девочку.
Похоже, умница, сама расскажет, как дело было».
– Какой Тарзан? – заикнулась Ася,
сильно побледнев.
Я фальшиво вздохнула:
– Кликуха такая, за полную
бесконтрольность действий получил. Когда злится, становится совершенно
неуправляемым, словно дикая обезьяна, отсюда и прозвище.
– Я все расскажу…
– Вот и умница, начинай!
Ася принялась быстро выплескивать информацию.
В тот день она, как обычно, явилась убирать
кабинет Глеба Лукича. Часы показывали около восьми вечера. Девушка смахивала
метелкой пыль, разглядывая корешки. Ася любит книги, ей доставляет удовольствие
листать разнокалиберные томики. Вот она и присела перед одним из шкафов. В этот
миг в комнату вошли Глеб Лукич и Рада, решившие прямо с порога свариться на
повышенных тонах. Асю, которая устроилась на корточках возле стеллажа, они не
заметили, а девушка, услыхав, о чем толкуют хозяева, постеснялась заявить им о
своем присутствии.
Боясь, что ее, притаившуюся между шкафом и
диваном, заметят, горничная тихонечко открыла нижнюю часть стеллажа и вползла
внутрь. Теперь она ничего не видела, зато звук долетал до ушей
беспрепятственно.
Глеб Лукич требовал развода.
– Естественно, – обещал он, – я
тебя обеспечу до конца дней, куплю квартиру, машину, стану платить алименты,
нужды не узнаешь никогда.
– Нет, – бормотала Рада, – я не
согласна, хочу остаться твоей женой.
– Я ведь объяснил, извини, полюбил
другую.
– Как ее зовут?
– Тебе не все равно?
– Нет!
– Никчемное любопытство.
– Нет!!!
– Не ори.
– Хочу и ору, я у себя дома.
– Ты у меня дома.
– Это и мой дом!
– Был, теперь нет! Называй сумму! Сколько
хочешь за развод?
– Миллион.
– В рублях?
– Как бы не так, в долларах.
– С ума сошла?
– Нет, хочешь иметь свободу – покупай.
Что примолк? Боишься, если отдашь мне все денежки, новая женушка морду
отвернет? Ей небось твой капитал нужен!
– Заткнись. Значит, так: я покупаю
квартиру, машину…
– Дачу!
– Ладно, и домик за городом.
– Еще алименты!
– Хорошо.
– Триста тысяч долларов в месяц!
– Дура!
– На меньшее я не согласна.
– Охренела совсем?
– Не выражайся.
– Заткнись.
– Сам заткнись!
Послышался сочный шлепок, потом рыдающий голос
Рады:
– Вот ты как, да? Имей в виду, убью тебя,
застрелю ночью из пистолета, если не мне, то и никому не достанешься.
– Пошла вон!
– Сволочь!
– Сука!!!
Раздался сильный хлопок. Убегая после обмена
«любезностями», Рада со всей силы шандарахнула дверью о косяк.
– Дрянь подзаборная! – с чувством
произнес Глеб Лукич.
Затем Ася услышала легкий скрип, позвякивание
и бульканье. Скорей всего хозяин решил привести в порядок разбушевавшиеся нервы
посредством хорошей порции коньяка. Минут через пять он тоже ушел. Еле живая от
страха, горничная выбралась наружу и кинулась прочь, не кончив уборку.
– Это все? – поинтересовалась
я. – Ага, – кивнула Ася.
– Да уж, малоприятный разговор.
– Кошмар, – покачала головой
горничная. – Честно говоря, я понимаю, что для Рады Александровны все
плохо складывается, мне ее очень, очень жалко.
– Зачем тогда «утопили» хозяйку? Могли и
не рассказывать ничего!
– А я и не собиралась, – слабо
отбивалась Ася, – но один из ментов, тот, в светлом костюме, так ловко
расспрашивал, прямо вытянул все, я сама не заметила, как разболтала!
Я вышла в сад, вдохнула влажную ночную
свежесть и присела на скамеечку под одуряюще пахнущим кустом жасмина. Похоже,
драгоценная Асенька врет, вопрос только в том, все ли она придумала или только
часть? Многое в ее рассказе вызывало недоумение. Сначала то время, когда девица
явилась убирать кабинет, – восемь вечера. Насколько я знаю, в доме у
Ларионовых прислуга убирает комнаты тогда, когда в них отсутствуют люди.
Поэтому, к примеру, спальню Анжелики моют вечером. Девчонка постоянно сидит у
письменного стола и что-то пишет, спускается она только к ужину, игнорируя
завтрак и обед. Да и то к последней трапезе Анжелика выходила лишь потому, что
во главе стола садился приехавший с работы Глеб Лукич. Стоило Лике удалиться из
спальни, как туда с кипой чистого постельного белья спешила Ася. И меня бы
совсем не удивило, если бы горничная заявила, что она оказалась в восемь часов
на территории Анжелики. Но кабинет? Он же стоит пустым большую часть суток! Ну
какая необходимость драить его тогда, когда с работы вернулся глава семьи?
И еще. Мне кажется, что даже наедине с мужем,
даже в минуту озлобления Рада не стала бы беседовать с Глебом Лукичом в
подобном тоне. Она всегда поглядывала на него снизу вверх, робко улыбаясь, и
никогда не перебивала, если супруг принимался что-то рассказывать. Думается,
услыхав про развод, Рада начала бы плакать, умолять, просить… Но ругаться?
Жестко требовать денег, а потом грозить убить? Нет, это не в ее стиле.
Я встала и пошла в кабинет. Есть еще одно
замечание, но для того, чтобы проверить его справедливость, следует осмотреть
место происшествия.
В рабочей комнате Глеба Лукича стояло три
стеллажа. Два представляли собой довольно узкие пеналы, заполненные полками.
Третий имел внизу нечто вроде тумбы с распашными дверцами. Именно о нем и
говорила Ася.
Я присела возле красивых, явно сделанных из
целого массива створок. Ладно, предположим, в этой части рассказ Аси правдив.
Фигуру, находящуюся на корточках, от двери не видно, ее загораживают диван и
письменный стол. Глеб Лукич и впрямь мог не заметить затаившуюся горничную.
