– Это ты? Ну извини, сам знаю, что ночь
глубокая, только в моем доме остаться наедине с телефоном вещь невозможная.
Кара вечно подслушивает. Я сейчас даже в библиотеку спустился, чтобы сия гарпия
из своей комнаты не услышала, как звоню. Милая, мы в пролете. Папа оставил
абсолютно все Раде. Честно говоря, я ожидал чего-то подобного. Теперь придется
плясать под ее дудку.
Ефим замолчал. Очевидно, собеседница сказала
какую-то глупость, потому что он ответил:
– Не дури, сейчас это невозможно. Сначала
я должен решить вопрос с деньгами. Надеюсь, Рада захочет дать мне средств на
газету. К тому же Рада обожает Карину, они подруги не разлей вода. Рада придет
в полное возмущение, если заговорю о разводе, и перекроет кран от денежной
трубы. Нет уж, тебе придется подождать, иначе рискуешь получить нищего.
Снова тишина. Затем Ефим осторожно засмеялся:
– Ну, рай в шалаше хорош только в том
случае, если знаешь: лето кончится, а ты уедешь из хлипкого сооружения во
дворец со всем необходимым. Извини, я очень люблю тебя, но коротать денечки в
крохотной стометровой квартирке и ездить на метро просто не смогу. Наберись
терпения, я обязательно уговорю «матушку» поделиться. Она в принципе не злая,
просто дура. Ну, ну, до завтра, как всегда, в том же месте, в тот же час.
Еще раз сладко зевнув, Ефим удалился, не забыв
погасить свет. В полной тишине раздался шорох, потом голос Макса:
– Ну и ну, вот уж не ожидал от Фимы такой
прыти! Говоришь, ему «Виагра» не помогает? Может, ты ненароком перепутала и
купила слабительные таблетки?
– Я ничего не говорила про
«Виагру», – прошипела Кара. – Давай пошли отсюда. Теперь ясно одно:
мне деньги очень нужны, но Ефиму их давать нельзя. Что делать?
– О боже, – вздохнул Макс, – ты
ходишь по кругу, с этого вопроса мы начали!
– И что?
– Я, например, сейчас отправлюсь наконец
спать, а утром буду подлизываться к Раде. Фима прав, она не такая противная,
небось поделится.
– Мерзкая, гадкая, отвратительная…
– Душенька, я вовсе не предлагаю тебе
следовать моему примеру, поступай как знаешь.
– Можешь быть уверен, – рявкнула
Кара, – придумаю, что предпринять!
И она, очевидно, ушла, потому что послышался
довольно сильный стук двери.
– О боже, – вздохнул Макс, –
где были мои мозги, когда я связался с этой сучкой? Даже птичка не срет в своем
гнезде, вокруг столько сахарных пончиков, что меня потянуло на потасканную
швабру? Дурак ты, Максик, ой какой дурак! А теперь ступай к себе и постарайся
заснуть.
Тихо мурлыча песенку, он ушел. Я подождала для
надежности пару минут и последовала его примеру, забыв прихватить отобранную
книжку.
Глава 7
Юркнув под одеяло и укладывая озябшие ступни
на Мулю, в полной растерянности я подумала: «Однако тут все хороши. Кара
изменяет мужу с Максом. Ефим тоже имеет любовницу, к тому же, не переваривая
Раду, собирается пресмыкаться перед ставшей богатой женщиной, чтобы не жить в
«крохотной стометровой квартирке». Нет, каков гусь! Да люди ютятся впятером в
однокомнатных «хрущобах» – и ничего. Впрочем, и Макс молодец. С Карой спит, сам
не понимая почему, очевидно, решил не упускать то, что плывет в руки, и тоже
собрался угождать Раде в надежде на сладкий кусок, а Настю он совершенно не
любит, просто собрался на ней жениться из корыстных побуждений».
Прошел день, на следующее утро, где-то около
девяти, меня разбудил шум во дворе. Я осторожно отодвинула занавеску и увидела
небольшой автобусик с надписью «Милиция». Решив, что к Ларионовым прибыли
сотрудники МВД, чтобы снять показания у свидетелей, я вновь натянула на себя
одеяло. Нужна буду, позовут. Но спустя некоторое время послышались крики, звон,
грохот. Я мигом натянула одежду и понеслась в гостиную.
– Вы с ума сошли! – топала ногами
Рада.
Трое ментов с хмурыми лицами наблюдали за ней.
– Что случилось? – спросила я.
– Лампа, – кинулась ко мне госпожа
Ларионова, – представь себе: эти явились меня арестовать!
– За что?
– Обвиняют в убийстве Глеба Лукича!!!
Секунду я смотрела на неулыбчивых парней,
потом осторожно осведомилась:
– Ребята, если с вами договорилась Тина,
лучше признайтесь сразу. Ей-богу, это дурацкий розыгрыш, в доме все и так
взбудоражены.
– Вот ордер, – сухо сказал один из
ментов, – мы будем делать обыск.
Я попятилась. Рада завизжала, дверь
распахнулась, и появились домочадцы в той или иной степени раздетости.
Не стану вам описывать унизительную процедуру
вытряхивания шкафов и ящиков. Действо длилось почти шесть часов. Менты вели
себя корректно, Раду подпустили к телефону и разрешили вызвать адвоката. Олег
Павлович незамедлительно прикатил на зов. Я слегка удивилась, думала, мужик
просто нотариус, а он оказался поверенным в делах семьи.
В мою комнату менты заглянули бегло, просто
окинули взглядом помещение и ушли. Понятые – Марина и одна из горничных –
испуганно молчали. Только один разок экономка заикнулась:
– Чай подан в столовой.
Но все – и домашние, и «гости» –
проигнорировали приглашение. Около четырех часов дня мне дико захотелось есть.
В связи с невероятными событиями, творящимися в доме, нам не предложили ни
завтрака, ни обеда. Решив попросить на кухне чашечку кофе и немудреный
бутербродик, я спустилась на первый этаж и увидела в холле всех домашних,
включая Кирюшу и Лизу. Рада, серая, словно некачественная туалетная бумага,
стояла между двумя милиционерами – молодыми парнями в форме, чьи простоватые
рязанские лица хранили приличествующее моменту крайне мрачное выражение.
– Я не виновата, – бесцветным
голосом сказала Рада, – поверьте!
– Рада Александровна, – быстро
предупредил адвокат, – советую хранить молчание. Все сказанное может быть
использовано против вас. Спокойно садитесь в машину, я поеду рядом, не
волнуйтесь.
– Я не виновата, – повторила, как
под наркозом, женщина.
Ее растерянный, по-детски беспомощный взгляд
заметался по нашим лицам.
Фима быстро отступил в глубь коридора и, не
произнеся ни слова, исчез, испарился, словно капля воды, упавшая жарким днем на
раскаленный асфальт.
– Макс, – испуганно продолжила
Рада, – Максик, как же так?
Тот абсолютно молча шагнул из холла. Рада,
сменив цвет лица с серого на зеленый, прошептала:
– Вы все, все, все…
