– Но все не как раньше, да?
– Я делаю то, что нужно мне, а не тебе.
Он приоткрыл рот. Блэйр не могла не отметить форму его рта и… Она решительно отвела глаза.
– Значит… – Краска отлила от ее лица. – Ты не хотела дать понять, что готова вернуться в игру?
– Нет! – Вот что он подумал? Блэйр зажмурилась, сдерживая чувства. – Я же сказала, что чувствую. Сказала, что не готова к отношениям. Прости, Николас, но я не передумала.
Однако впервые она засомневалась в твердости своего решения, и эти колебания ее пугали. Пугали больше, чем все пережитое после лечения.
– Похоже, мы в патовой ситуации. – Не стоило надеяться, что удастся скрыть дрожь в голосе. – Я хочу быть просто друзьями, а ты хочешь большего.
Лицо у него было серым от шока. Мысли в глазах нельзя было прочитать. Ник выпрямился:
– Спасибо за танец, Блэйр. Это было весьма… познавательно.
Она не заметила, что песня закончилась. Она открыла было рот – и тут же закрыла: говорить было больше не о чем. Ник проводил ее обратно к столу и ушел, не задерживаясь. Через минуту перед ней и Глори поставили по куску торта «Захер».
– От мистера Конвея, – сказал официант.
Блэйр думала, что ее сердцу не может быть больнее. Но потом Ник повел Мэйси танцевать.
Блэйр съела ровно два с половиной кусочка торта, для приличия, а потом удалилась пудрить носик. В дамской комнате она заперлась в кабинке, опустила крышку унитаза и села сверху. Прижала ладони к горящим глазам, глотая слезы.
Так лучше. Однажды Ник ее поблагодарит.
Но никогда не станет ее другом.
От этой мысли она запрокинула голову и заморгала, тяжело дыша.
Закончив танцевать с Мэйси, Ник увидел, что Глори жестом подзывает его к себе, и собрался. Поправил галстук. Ему очень хотелось развернуться и сбежать подальше.
К счастью, Блэйр рядом с тетей не было.
Он ненавидел себя за одно то, что его это волновало. Боль, пронизавшая его грудь, когда он понял, что ошибся во всех своих предположениях, едва его не убила. Он, похоже, из тех идиотов, которые понимают только удар молотком по голове… Он не сможет долго удерживать иллюзию вежливости; скоро придется уйти, пока он не выставил себя на посмешище перед всем городом и не испортил репутацию Стиви.
Он поговорит с Глори и пойдет домой. Один.
– Не будь идиотом, – без лишних предисловий сказала Глори, жестом веля ему сесть на место Блэйр.
Ник сел. Перед Глори притворяться было бессмысленно. Он пытался уловить в воздухе запах парфюма Блэйр, но не мог. Ее слова безостановочно звучали у него в голове.
– Если позволишь Блэйр оттолкнуть тебя, дураком и будешь. Ничего вы, молодежь, не понимаете…
Несмотря на здравый смысл, надежда затеплилась у него в груди.
– Блэйр взрослая и знает, чего хочет.
– Она тебя хочет.
Ник наклонился ближе.
– Откуда вы знаете? – низким, напористым голосом спросил он.
Глори не посмеялась над ним; хотя ему было все равно. В том, что касалось Блэйр, он не жалел своей гордости.
– Я знаю Блэйр. Как ты знаешь свою Стиви.
Ник минуту обдумал ее слова, пытаясь не позволять надежде затмить правду.
– Она просто слишком боится и не доверяет своему суждению.
Ник вспомнил, что с ней сделал мерзавец Адам. А Глори продолжала:
– Я люблю свою племянницу, Ник, и хочу, чтобы она была счастлива.
По крайней мере, в этом их желания сходились.
Ник вскинул голову – и увидел Блэйр, которая стояла за его стулом, неуверенно моргая. Поднявшись, Ник взял ее за руку.
– Извините нас, Глори.
Та кивнула. Блэйр попыталась забрать руку:
– Постой! Но…
Ник не дал ей закончить, потянул к выходу.
– Нам надо поговорить, и я предпочел бы сделать это наедине.
– Мы уже все обсудили, – прошипела она, но перестала вырывать руку.
Ник погладил ее ладонь большим пальцем; от ответной дрожи, пробежавшей по его телу, его охватила нежность.
– Не все, городская.
На улице было прохладно и темно. Ник снял пиджак и накинул ей на плечи:
– Я еще не сказал тебе, что люблю тебя.
Глава 10
Отвлекаясь на внезапный поток холодного ночного воздуха, Блэйр натягивала пиджак Ника на плечи и не сразу уловила его слова. А когда уловила – раскрыла рот. Ник ее любит?
То, как медленно слова доходили на нее, можно было списать на тепло тела и мускусный запах мужчины, которыми пропитался пиджак.
Не может быть.
Ник ее любит?
На мгновение в ее душе взорвались фейерверки, и ей казалось, что она взлетит.
Но потом она вспомнила про уродливые шрамы на груди, красные на белой коже, и упала обратно на землю.
Что, если он не сможет с этим примириться? Что ей делать, если он отшатнется, как сделало бы большинство? Блэйр не сможет снова это пережить. Не сейчас… и никогда. Она просила его подождать, но на самом деле тянула время, чтобы не признавать правду.
– Ты так ничего и не скажешь?
Ее жизнь только-только начала возвращаться в колею. Если Ник оттолкнет ее… Она сглотнула. После такого ей останется только заползти обратно в свою нору и никогда не вылезать.
– Блэйр?
Оттого, как у него сбился голос, у Блэйр сердце чуть не вылетело из груди. Она огляделась в поисках скамьи или стены, на которую можно присесть, потому что ноги подкашивались; но низкие стены, окружавшие сад при ратуше, были залиты светом из окон, а она предпочитала полумрак.
– Блэйр…
– Ох, Николас. – Она плотнее завернулась в пиджак.
– Только не это, Блэйр. – Он подцепил ее пальцем под подбородок. – Не говори, что тебе жаль и все такое. Рискни сделать то, что хочешь на самом деле.
Блэйр отвела его руку:
– Хватит указывать мне, что делать и что чувствовать!
Он ничего не понимает. Блэйр прерывисто вдохнула. Крики ничему не помогут.
– Николас, послушай меня. Я тебе не подхожу.
Он расставил ноги шире, подбоченился. Темные глаза мерцали в ночи, отражая тысячи звезд. Неожиданно оказалось, что полумрак ни от чего не защищает.
– Потому что у тебя не может быть детей?
Она постаралась не морщиться. Пора Николасу узнать правду.
– Я тебе не говорила, но до мастэктомии я сохранила яйцеклетки.
Он уставился на нее с надеждой в глазах.
