Он не нежничал, обнимая ее лицо обеими руками, чтобы еще крепче прижать губы к губам, встречая его язык своим, бросая ей вызов, требуя наслаждаться происходящим, как и он. Это была страсть между мужчиной и женщиной в чистейшем виде. Никаких тайн, никаких игр… и никакой жалости. Она так кружила голову и освобождала тело, что Блэйр обнаружила, что целуется с жаром, которого никогда за собой не замечала.
Ее голод только рос, и Ник удовлетворял его, поцелуй за поцелуем, ласку за лаской, пока Блэйр не поняла, что ей необходимо быть еще ближе. Она забралась мужчине на колени верхом. Его руки погладили ее ягодицы; их тела рвались навстречу друг другу, несмотря на барьеры одежды, пока между ними не оставался едва ли дюйм. И ни на секунду они не переставали целоваться.
Но потом что-то неправильное, неуместное заставило Блэйр замереть… В следующую секунду она осознала, что ее протез – уродливый, чужеродный – вжимается в грудь Ника и давит на ее еще более уродливый шрам.
Она скатилась с колен Ника, не в силах смотреть ему в глаза, и торопливо поправила одежду дрожащими пальцами.
– Какого черта?..
– Мы не должны были!
– Я…
– Глори и девочки вот-вот вернутся.
– Я…
– Ты собирался так далеко зайти?
– Нет, я…
– Наверное, надо достать кулер из машины.
Когда Ник не ответил, она наконец встретила его взгляд.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Со сдавленным ругательством Ник поднялся на ноги.
– Это перерыв, а не конец разговора. – С этими словами он ушел к машине.
Блэйр прикрыла глаза. О чем она думала? Поморщившись, она вспомнила реакцию Адама; боль отверженной была еще свежа. Она не могла снова через это пройти.
Но одно стало совершенно очевидно: она привлекала Ника. И это было не простое едва теплящееся влечение, а огненная страсть, которая легко могла вырваться из-под контроля.
И обжечь их обоих.
От желания у нее перехватило горло, и на секунду она как будто увидела свет в конце туннеля. Ник же знает, что она носит парик. Знает, что под ним нет волос. И все равно ее хочет…
Секунду ей хотелось петь и танцевать. А потом она чуть не расплакалась.
У них ничего не получится.
После обеда Блэйр научила девочек танцевать сальсу. Ник не знал, как ей это удается, но всего несколькими словами, взвешенной похвалой и хорошей порцией смеха она превратила их смущение в растущую уверенность в себе. Она научила Поппи ходить от бедра и использовать свой рост в свою пользу. Она научила Стиви покачивать бедрами так, что, если бы его дочь так танцевала с мальчиком, Ник бы скрипел зубами. Но сейчас он мог думать только о Блэйр.
Она была красива, полна жизни, и от ее близости у него вскипала кровь. От поцелуя у него до сих пор кружилась голова. И он хотел больше.
Намного больше.
Он стиснул кулаки. Блэйр – запретный плод. Не следовало поддаваться глупости, слабости, пробовать хотя бы кусочек. Но теперь, когда это произошло…
– Идешь, папа?
Он развернулся и обнаружил, что все на него выжидательно смотрят.
– Что?
– Мы хотим прогуляться до плотины, – подчеркнуто медленно сказала Стиви. – Ты пойдешь?
– Конечно.
Девочки немедленно унеслись вперед, а Глори следовала за ними медленнее. Блэйр помрачнела. Нику было интересно, что пересилит – желание избегать его или хорошие манеры.
Хорошие манеры победили. Блэйр со вздохом встала на колени на покрывале и принялась убирать остатки обеда. Только когда все было убрано, они пошли вдогонку за другими.
Ник прочистил горло:
– Блэйр, наш поцелуй… Она вскинула подбородок:
– Я бы предпочла не обсуждать его.
Пару мгновений он это обдумывал. То, как Блэйр сплетала пальцы, сжимала и разжимала, не сходилось с тоном ее голоса. Наконец он прочистил горло и сказал:
– Прости, я не хотел, чтобы все зашло так далеко.
Она промолчала.
– Я… – Нику была ненавистна эта неловкость. И то, что он не мог понять, чего она хочет. Он заставил Блэйр остановиться. – Я хотел убедиться, что у тебя не сложилось… э-э… неверное впечатление.
Она уставилась на него, а потом уперла руки в бока:
– Объясни!
Он развернул плечи:
– Я не собирался заводить этот поцелуй так далеко. Забылся. И… я… э-э… я не хотел, чтобы ты думала, будто я ищу серьезных отношений или…
Она хмыкнула, перебивая его:
– У тебя немалая уверенность в себе, раз ты считаешь, что один поцелуй настолько вскружит мне голову.
Он поморщился:
– Я неправильно сформулировал. Я просто хотел убедиться, что мы понимаем друг друга…
– Прекрасно понимаем. Но для полной ясности – сейчас я вообще не ищу отношений. А коротких романов – тем более.
Ник мог понять желание встать на ноги после всего, что она пережила.
Блэйр вздернула подбородок:
– И даже если бы я хотела серьезных отношений, ты последний, кого бы я рассматривала в кандидаты.
Он вскинул голову:
– Ты не стесняешься в выражениях.
Поцелуй ее завел не меньше, чем его, она не могла этого отрицать.
– Тебе хочется считать себя свободным и беззаботным холостяком, Николас, но ты не такой. В душе ты семейный человек.
У него похолодело в груди.
Ник сжал кулаки. Он знал, что Блэйр права. Несмотря на все его слова, Ник не отказался от этой мечты. Не совсем. Но в следующий раз, когда – если – он рискнет вступить в брак, он не станет спешить, убедится, что у них с потенциальной спутницей жизни сходятся взгляды и ценности, что они хотят одного и того же… что смогут пережить трудные времена. Если еще одна попытка и будет, Ник не позволит себе ошибиться.
Пока он не находил такой уверенности ни с одной из женщин, с которыми встречался.
– Мы с тобой разные, Николас. И хотим разного. Большая семья? – Она покачала головой. – Я на это точно не способна.
Вокруг ее рта и глаз пролегли напряженные морщинки, не подходящие ее тону. Ник скрестил руки на груди.
– Почему нет?
Он не знал, зачем спрашивает, почему хочет с ней спорить. Но что-то было не так. Блэйр выгнула бровь:
– Начнем с того, что химиотерапия вместе с раком убивает репродуктивные функции.
Он отшатнулся в шоке. Блэйр попыталась улыбнуться, но Ник видел, каких усилий ей это стоило, и у него заболело за нее сердце, из-за всего, что ей пришлось пережить, что она переживала до сих пор.
