Дюшка засмеялся. Он сам стал седлать коней, так как конюха в данный момент в конюшнях не было. Риз заметил, что Дюшка очень неплохо справляется с этой задачей.
Риз и Дюшка с кайфом и удовольствием провели вместе целый день. Для их дружбы было совершенно не важно, что Дюшка ничего не понимает в сложных формулах, а Риз совершенно не разбирается в искусстве. Они покатались на неземных лошадях, облазили парк Лещщи, вкусно пообедали. Дюшка похвастался почти готовым проектом их с Ниоко будущего дома, показал одну из законченных мозаик, ту, которая будет висеть на кухне. В общем, это даже была не просто мозаика, а такое трехмерное творение, которое с одной стороны казалось одной картиной, а если двигаться вдоль мозаики, начинало меняться. При взгляде с другой стороны была видна совсем другая картина.
– Очень прикольно! – искренне похвалил Риз. – Просто потрясающе. Мне в жизни такое не сделать.
– Да, – совершенно серьезно сказал Дюшка. – Тут есть одна хитрость. Такое мое ноу-хау. Но этот прием мне, конечно, нужно усовершенствовать. Когда-нибудь я окончу академию, а потом обязательно открою художественную школу.
Дюшка мечтательно смотрел в потолок, говоря о школе. Даже слепому идиоту было бы ясно, что никаких комплексов несоответствия у Дюшки и в помине нет.
– Круто! – ответил Риз. – Чур, я буду твоим учеником! Правда, у меня нет никаких художественных талантов, но я буду стараться!
Риз был уверен, что Клюшкин или оценит шутку и посмеется вместе с ним, или воспримет все всерьез и очень обрадуется. Но у Дюшки вдруг предательски задрожали губы и заблестели глаза.
– Ну да, – сказал он. – Слушай, ты же хотел поговорить об Элине…
Риз отметил про себя, что задело Дюшку: «У него вызывает сильные эмоции факт, что я могу быть его учеником. Может, у Клюшкина, наоборот, мания величия?»
Они стали разговаривать об Элине. Риз почти слово в слово повторил то, о чем уже рассказывал Маше и Ниоко. Что общих интересов у Риза с Элиной почти никаких. Что, в целом, она ему нравится, но ему несколько скучно проводить время с обычной немутанткой. И что даже общие темы для беседы ему иногда сложно найти.
– Бес, фигня все это! Я тоже обычный немутант, и что, нам с тобой поговорить не о чем? Как встретимся, так расстаться не можем. И всю жизнь дружим.
– Но, Клюшка, ты ж мне не звонишь по три раза в день!
Дюшке на мгновение стало стыдно, что он не звонит.
– Бес, ты не обижайся, что я тебе редко звоню. Понимаешь, как-то в последнее время. Но ты же мне тоже не каждый день названиваешь!
– Зато я тебе на нашей старой планете каждый день звонил! – заржал Риз.
– О да, помню!
Клюшкин тоже засмеялся. Одно время Риз звонил Дюшке каждый день разными голосами. Он имитировал учителей, директора, родителей, одноклассников.
– А помнишь, как ты позвонил типа ты – Варя Воронина? «Дюшечка, миленький, давай встретимся под часами ровно в пять».
– Помню. Как ты меня тогда только раскусил, а? – прищурился Ризенгри.
– Как-как… Разве Ния могла бы мне позвонить и такое сказать? Я ж не последний лох, чувствую, на что человек способен, а на что нет.
– А помнишь…
Время сладкой рекой текло рядом. Они вспоминали школу, разные прикольные истории. И как они поменялись телами. И как Ризи обдурил целый секретный институт. И как Майкл Кэшлоу решил, что Клюшкин – это клон Клюшкина. И какие были странные порядки на планете Элины.
– Слушай, так что мне делать с Элькой? – спросил Риз. – Ведь она типа страдает. И типа из-за меня.
– Типа да, – согласился Дюшка.
Некоторые фразочки Риза кого хочешь могли свести с ума. До Ризенгри по-прежнему в упор не доходило, что значит страдать, болеть, раскаиваться. Все, что он смог усвоить за все эти годы, было: людям иногда может быть плохо. Причиной этого «плохо» Риз быть не хотел. Он считал, что это несправедливо. Как если бы кто-то просто так лишил его возможности летать или проходить сквозь стены.
Диди. Именно поэтому или отчасти поэтому у Янанны и остальных мутангелов не было особого сожаления о том, что Ризенгри Шортэндлонг вскоре покинет уровень Пи – когда начнется игра.
– Так что же мне делать?
– Вести себя с ней так же, как ты ведешь себя со мной! – сказал Дюшка. – В смысле простоты общения. Ну, а то, что она девушка, и у вас там любовь и все такое, это уже другой разговор.
– Да я так себя и веду! – удивился Риз. – И с другими девушками у меня никаких проблем не возникает. Но Эля… Я ее люблю, да. Но она хочет, чтобы я все время был рядом. Она совсем дура, что ли?
Риз явно ничего не понимал. Дюшка решил пойти другим путем.
– Сколько вы времени проводите вместе? – спросил Дюшка.
– Когда встречаемся, то много времени. Несколько часов.
– А как часто вы встречаетесь?
Выяснилось, что встречаются они, мягко говоря, нечасто. После того раза, когда все вместе неудачно съездили к Мадлене (Риз не заметил, как при упоминании о Маде Дюшка побелел)… Так вот, после того раза они встречались всего один раз.
– И что вы делали?
Выяснилось, что играли. Причем Риз играл, а Элина просто следила за игрой. Про то, что эта была за игра, Риз решил не говорить. Даже придумал запасную версию, шахматы.
– Бес, ты играл не в шахматы. Ты играл в «Маленькие Каникулы», – сказал Дюшка.
И у него опять задрожали губы и заблестели глаза. Риз знал, что если блестят глаза – значит, Дюшке плохо.
– Клюшка, я знаю, что у тебя фобия. Но…
– Бес, давай закроем эту тему раз и навсегда. Я знаю, что ты играешь. Я знаю, что ты играть не бросишь. Я уже смирился с этим. Но я тебя очень прошу, просто умоляю, не втягивай в эту игру больше никого. Никогда, что бы ни было. Хочешь, я на колени перед тобой стану?
Дюшка говорил, слегка покачиваясь вперед-назад. Риз понял, что у его друга очередной острый приступ фобии. Риз попытался излечить Дюшку от фобии с помощью логики. Он сказал:
– Слушай, Дюшка. Я тебе обещаю, что никого в игру втягивать не буду. Все, раз обещал, значит, сделаю. Даже Элину. Хотя знаешь, игра в «Маленькие Каникулы» – это, пожалуй, единственное место, где мы бы с ней могли вместе оттянуться на полную катушку. Я был бы просто счастлив, если бы она стала играть. И ей, кстати, тоже игра нравится. В этой игре, наверное, мы могли бы быть счастливы вместе. Но она боится играть из-за тебя, из-за твоей, прости, дурацкой совершенно фобии.
– Она не дурацкая.
– Дурацкая. Это всего лишь игра. Да, опасная. Но ведь и на Пи никто не застрахован от несчастных случаев. И иногда бывает, что кто-то убивается, упав со скалы, или еще что-нибудь. Да, медицина тут развита так, что живи хоть вечно. Но и тут изредка случаются неприятности.
