Глава 10
Проблемы Димы Чахлыка
Диди. Когда и если ты станешь ангелом, первое, что ты почувствуешь, – умиротворение. Или, иначе, глубокое, глубинное такое спокойствие. Спокойствие и уверенность. В будущем, в себе, в других, в невозможности совершить ошибку или в возможности ее исправить. Это будет ложное чувство, неправильное чувство, никакими реалиями не подкрепленное. Но оно будет, оно появится, и никуда ты от него не денешься. Ни-ку-да.
Когда и если ты станешь ангелом, ты будешь полагать, что несешь добро и мир всему, к чему прикасаешься. И вокруг тебя будут другие ангелы, которые тоже будут так считать. И если кому-нибудь из твоих подопечных вовсе не нужно будет твоего добра, а нужно будет какое-нибудь свое добро, которое ты, ангел, будешь считать злом, ты искренне огорчишься. Ты будешь переживать, пытаться помочь и наставить на путь истинный. И даже если найдется кто-то, кто скажет тебе: «Послушай, твой путь ничем не лучше любого другого, ведь любой путь ведет в никуда», ты просто покачаешь головой. И останешься уверенным в своей правоте. Ведь она – это единственное, на что ты сможешь опереться.
Но давай верить в то, что ты не станешь ангелом. Потому что станешь мутангелом…
Когда Дима Чахлык попал на Пи, его уверенность исчезла в один момент. Одновременно с этим исчезли способности двигаться, переходить в тонкое состояние, читать мысли и так далее. Весь список потерянных ангельских способностей бывшего ангела Димы составил бы несколько листов. И незачем тратить время на перечисление того, что исчезло. При Диме остались: некоторая способность соображать, некоторые обрывки воспоминаний и полный спектр душевных положительных качеств, исключительно ангельских. А еще у Димы появилась масса времени, которое он мог потратить на размышления.
Дима обнаружил себя лежащим на чем-то мягком. Он мог вполне определенно осознать, что под ним что– то мягкое, хотя тела своего Дима не чувствовал совершенно и даже не был уверен в том, что оно вообще есть. Он также не мог понять, есть ли у него руки или ноги. Дима видел прямо перед собой что-то белое и расплывчатое. То ли небо, то ли потолок. Он понял, что это белое он именно видит, значит, у него есть глаза. И есть голова, раз он может соображать, хоть и с трудом.
Повернуть голову или хотя бы скосить глаза в сторону не удалось. Мышцы, управляющие глазными яблоками, не подчинялись ему так же, как и все остальное. Боковым зрением удалось разглядеть огромное окно слева, стол слева впереди и что-то бежево-серое справа. Все очертания были расплывчатые и нечеткие. Словно ангел Дима вдруг стал близоруким. На стене перед собой Дима увидел часы. Они шли, отсчитывая время. Дима понял, что он находится где-то, где время одномерно. Это могла быть четвертая Земля, Земля Элины. Но часы были электронные. Значит, это не могла быть Земля Элины, там такой техники еще не было. Это тем более не могла быть отсталая девятая Земля, на которую они с Роном собирались отправить капсулу с Ризом Шорт… Странно, Дима не мог вспомнить фамилию мутанта, с которым столько возился в последнее время! Шорто… Шорэн…
Дима попытался напрячь мозги. У него, у мутанта, была сестра Джен. Джен Дима помнил отлично. Он помнил и про океан, и про лошадей, и даже про то, как частички Старка разлетелись по разным мирам. Риз Шортэло… Шортолон… Да, кажется, так: Шортолонг… Или не так?
В одной из своих жизней Дима был парализован, но не полностью, а только наполовину. Тогда он мог двигать одной рукой, одной ногой, мог жевать, слегка поворачивать голову и невнятно разговаривать. Тогда за ним посменно ухаживали три медсестры. Одна дежурила днем, а две другие сменялись через ночь. Они не постоянно находились рядом. Но на столике рядом с кроватью лежал колокольчик… Как его звали в той жизни, Дима вспомнить не мог. Сейчас он был парализован полностью, а медсестер рядом не было. И не было возможности дотянуться до колокольчика, даже если он и лежал где-то рядом. Диме Чахлыку оставалось только ждать.
Прошло несколько часов. Вдруг справа словно отворилась дверь (посмотреть вправо Дима по-прежнему не мог) и в комнату вошли двое. Судя по голосам, это были Риз и незнакомая Диме девушка. Если бы с памятью ангела все было в порядке, он бы, безусловно, узнал в девушке Элину. Но с памятью было не в порядке. С головой у Димы тоже было не все в порядке. Фигуры ребят показались ему какими-то странными. Вроде как если бы они были далеко. Или как если бы они были великанами.
– Нет, тут его нету! – сказала девушка.
– Сам вижу! – отозвался Риз.
«Я тут!» – хотел закричать Дима. Но не смог. Риз и худенькая светловолосая девушка вышли. Диму они просто не заметили.
Еще через некоторое время дверь опять открылась. На этот раз Риз вошел один. Дима не был уверен в том, что это был именно Риз. Он просто зафиксировал боковым зрением некое большое пятно того же цвета, что и рубашка, которая была на Ризе час назад. Пятно проскользнуло мимо Димы, потом раздался непонятный шум, словно выдвигался ящик тумбочки. Потом пятно радостно присвистнуло и быстро покинуло комнату. Диму Чахлыка опять не заметили. Это было странно.
Почти сразу же дверь опять отворилась. На этот раз пятно было другого цвета и двигалось медленнее. Пятно приблизилось. Оно напоминало Дюшку. Опять послышался шум ящика. Дима подумал, что его опять не заметят. Но пятно вдруг обернулось и приблизилось. И окончательно превратилось в Дюшку Клюшкина. Дюшка в упор смотрел на Диму и молчал. Его лицо казалось огромным. Оно заслоняло половину потолка.
Дима сделал отчаянную попытку разлепить губы или хотя бы замычать или захрипеть. Результат был нулевым.
Гигантский Дюшка неожиданно протянул к Диме такую же гигантскую руку. Ладонь была такая большая, что Дима почувствовал себя козявкой. Вдруг потолок и стены ухнули куда-то и вместе с мебелью понеслись каруселью перед глазами. И остановились, покачиваясь. Обзор на некоторое время стал гораздо больше, чем с того места, где Дима лежал раньше.
Комната, в которой они находились, оказалась угловая, с двумя большими окнами. Невыразительная мебель: стол, кресла, маленький столик, напольная ваза, телевизор, кровать с цветастым покрывалом. В большом зеркале отразился Дюшка, держащий в руке маленького тряпичного негритенка. Негритенок безвольно висел в Дюшкиных руках и бестолково улыбался. Кукла была не новая. Левая рука ее была когда-то порвана, потом зашита грубой коричневой ниткой. Дима понял, что эта кукла – и есть он.
Дюшка вздрогнул. Потом стер со лба разом выступивший пот. Потом у него подкосились коленки, и он вынужден был опуститься на кровать. Потом у него начали предательски дрожать губы. Потом он заплакал. Потом сполз на пол. Потом вытер слезы и бросил Диму Чахлыка обратно в подушки. Дима упал лицом вниз. Теперь перед глазами была только темнота. В этой темноте Диме было слышно, как истерически смеется тот, кого он когда-то берег и спасал. Тот, кому подстраивал разные неприятные ситуации. Тот, над кем они с Роном снисходительно подсмеивались. Тот, кого они любили. Тот, кому они желали добра. Своего добра, ангельского. Ведь все другое добро Дима, даже став куклой, по-прежнему считал злом.
