– И ты сделал ей паспорт на вымышленную фамилию? – спросила Ася.
– Деньги помогли.
– И она так ничего и не рассказала о своем прошлом?
– Ни слова за девятнадцать лет.
– Не понимаю, – пожала плечами Ася. – Что бы с ней ни случилось, ничего уже не изменишь. Ты ведь не устраивал ей допросов, ни в чем не упрекал, принял ее такой, какая она есть. Зачем же тогда хранить тайны?
– Может быть, воспоминания о прошлом причиняют ей боль?
– Глупости. – Женщина махнула рукой. – Время – лучший доктор. За столько лет заживают любые раны.
– О них напоминают рубцы…
– С человеком, который вытащил ее с того света, поставил на ноги, сделал своей законной женой, можно было бы поделиться самым сокровенным.
– Выходит, что она – женщина без прошлого… Как ты думаешь, Ася, Надя… любит меня или живет со мной из благодарности? – осторожно спросил Вениамин и затаил дыхание в ожидании ответа.
– Разве тебя можно не любить?!
– Лукавишь, Ася! – погрозил он женщине пальцем.
– Правду говорю! Если бы Надя тебя не любила, давно бы вильнула хвостом – и поминай как звали! Но если будет шляться с этой Элей… Тихо! Кажется, у дома остановилась машина. Не наша ли красавица вернулась?
– Пойду встречу. – Вениамин поднялся со скамейки и уже направился к воротам, но затем обернулся и сказал: – Спасибо тебе, Ася.
– За что?
– За откровенность и умение слушать.
– Всегда пожалуйста. – Ася расплылась в довольной улыбке.
Глава 4
– П-п-подождите, мне надо записать номер вашей машины, – пролепетала Надя заплетающимся языком и помахала рукой вслед быстро отъезжающему такси.
– Что-то случилось? – спросил подошедший Вениамин.
– Веня, со мной все нормально. Черт! Где моя ручка? – Надя, покачиваясь, принялась рыться в сумочке. – Мне необходимо записать номер этого таксиста!
– Номер такси, – поправил Вениамин. – Зачем он тебе?
– Представь себе, водитель такой вежливый. И это в наше время?! Редкой доброты человек, честное слово! – бормотала Надя, пытаясь отыскать ручку, но случайно перевернула сумку, и на землю посыпалось ее содержимое.
– У тебя в руках визитка этого таксиста, – заметил Вениамин.
– Действительно! Что поделаешь? – Надя неприятно засмеялась. – Что можно взять с глупой блондинки?
– Ты не глупая, а пьяная.
– Ну и что? – Надя захлопала глазами. – Мне запрещено пить? С каких это пор?
– Тебе многое позволено, – пробормотал Вениамин. – Почему ты босиком? Где твоя обувь?
– Я же говорила, что надо записать номер его машины! Мои босоножки остались в такси, а каблук у меня в сумочке. Веня, давай догоним эту машину и заберем мои…
– Идем домой, – сказал Вениамин, еле сдерживаясь. Он презирал пьющих женщин, но Надю в таком состоянии видел впервые. – Я куплю тебе новые босоножки. В чем проблема?
– Нет! – Женщина отстранилась от него и чуть не упала. – Это мои любимые босоножки! Ты купил мне их в Германии. Нет, кажется, в Испании… Или все-таки в Германии?
– Господи, что может быть отвратительнее пьяной женщины? – сказал Вениамин и ловко подхватил Надю на руки.
Она сразу как-то сникла, подчиняясь его сильным рукам.
– Ты прав, – тихо проговорила Надя. – Пьяная женщина – это ужасно.
– Откуда ты можешь это знать?
– Я все знаю, – сказала Надя с улыбкой, но от внимательного взгляда Вениамина не укрылась грусть в ее глазах.
– Твоя мать пила, не так ли?
– Пусти меня! – Надя стала на ноги и оттолкнула мужа. – Прости. Я сегодня нажралась как свинья. Знаешь, мне самой противно…
Она повернулась и хотела направиться в ванную, но Вениамин схватил ее за руку и резко повернул лицом к себе.
– Не уходи от ответа, – произнес он настойчиво, не замечая, что сильно, до боли, сжимает ее кисть.
– Ты о чем-то меня спросил? – пролепетала Надя, и Вениамин увидел в ее глазах неподдельный, плохо скрываемый страх. Не растерянность, а именно панический страх.
– Я спросил тебя, Надя, пила ли твоя мать? – повторил он, четко произнося каждое слово.
– Ка… какая мать?
Надя выглядела испуганной и беспомощной – такой же, как в тот день, когда он ее спас, и Вениамин чуть было не отступил. Но все же нашел в себе силы встряхнуть жену за плечи и настойчиво, даже грубо произнести:
– Хватит притворяться! Я живу с тобой столько лет, а ты все молчишь, молчишь, молчишь! Ты прекрасно поняла мой вопрос. Не стоит делать из меня посмешище.
– Посмешище? Что ты несешь?!
– Я ничего не знаю о своей жене. Не знаю, откуда она родом, кто ее родители, как она оказалась одна ночью у дороги. Это неправильно! И несправедливо по отношению ко мне. Ты со мной согласна?
– Нет.
– Но почему?! – крикнул Вениамин.
– Ты ничего не знаешь о своих родителях, и это не мешает нам спокойно жить. Я же не прошу тебя их найти…
– Как ты можешь сравнивать? Меня просто выбросили, как ненужную вещь. Но у тебя же было совсем по-другому, ведь так?
– Что ты хочешь услышать? – устало спросила Надя, и Вениамину на миг показалось, что она готова ему открыться.
– Расскажи мне, как ты жила до встречи со мной, – попросил он, слегка поглаживая ее шелковистые волосы кончиками пальцев.
– До встречи с тобой я не жила, – ответила она холодно, без эмоций.
– Не зли меня, – с трудом сдерживаясь, процедил Вениамин сквозь зубы. – Я хочу сейчас, немедленно, сию минуту услышать ответы на все свои вопросы. Ты меня поняла?
– Я чувствую себя, как на допросе, – сказала Надя, окончательно протрезвев.
– Хорошо. – Вениамин выдохнул воздух, который сдавливал ему горло. – Давай спокойно обо всем поговорим.
– Я хочу спать.
– Тогда идем в спальню.
Надя прилегла на широкую кровать и уставилась в потолок.
– Что ты молчишь? – тихо спросил Вениамин, присаживаясь рядом.
– Мне нечего говорить. Если ты хочешь узнать о моем прошлом, могу сказать одно: я сожгла за собой все мосты. Точнее, не сожгла, а взорвала, чтобы за клубами пыли не видеть никого и ничего. Не видеть и не помнить. Не помнить и не видеть! У меня нет прошлого! Понимаешь?
– Наверное, кто-то причинил тебе боль, но ведь было хоть что-то хорошее в твоей прежней жизни?
– Возможно. Но я начала новую жизнь, чтобы ничто не напоминало мне о прошлом. Люди имеют право выбора и всегда могут начать с чистого листа. Я воспользовалась этим правом. В этом нет ничего плохого.
