Я представила себе свою маленькую маму, отважно шагающую на встречу со снежным человеком, с рюкзаком, в котором лежит второй свитер и булькает в термосе невкусный чай, с большим фотоаппаратом в коричневом кожаном чехле – я знаю этот фотоаппарат. Мама – с ровной челочкой, в огромных очках, делающих ее похожей на симпатичную и нежную фею-стрекозку.
Моя мама вовсе не глупенькая. А я думала, что она глупая? Да. Доверчивая до глупости, добрая до глупости, слабая в своей доброте. Думала. Так прямо себе это не говорила, тем более – ей, но… И постоянно повторяла сама себе: «Ну уж нет, я-то такой точно не буду…» Я читала, что нормально взрослеть – через отрицание родителей. Значит, я развиваюсь нормально – раз я отрицаю и папу, и даже маму. Не зная, насколько я на них на самом деле похожа – ведь я создана из того и из другого, в неизвестном никому сочетании. Хорошо, что остались какие-то загадки для человека, что есть закрытые области, куда пытливый и ненасытный человеческий мозг пока еще не проник.
Я выключила свет и попробовала уснуть на диване. Тут же полезли в голову самые страшные мысли. Я даже не поняла, что это – мысли, или я уже начала видеть жуткие в своей натуралистичности сны, и резко открыла глаза. Включила свет над головой. Робеспьер, опять устроившийся неподалеку, то ли поднял голову раньше меня, то ли так и сидел в темноте, как изваяние, молча глядя на меня своим немигающим взглядом. У него тоже есть сознание, только иное, не требующее слов.
«Было очень тихо. Нет, не то что тихо… Никаких звуков не было вообще. От тишины звенело в ушах и казалось, что треск от моих шагов просто оглушительный. Коротко крикнула птица – вблизи, вдалеке – непонятно. Я задела рукавом ветку куста – оттуда вспорхнула небольшая птичка, и еще кто-то юркнул по земле – то ли мышь, то ли змейка… Я не боюсь, нет, я не боюсь. Я ведь не поверну обратно? Столько ехать, лететь на самолете – и струсить, убежать в самый последний момент? Нет, конечно.
Когда я поднялась на склон, где стояла палатка для того, кто отважится на “ночевку”, страха у меня уже почти не было. Здесь было светлее. Открывался простор со всех сторон. Я замерла. Нет, я не могла себе представить такой красоты. И у меня нет слов, чтобы ее описать. Она что-то меняет внутри. Потому что это не просто красота. Здесь, высоко в горах, чувствуешь по-иному какие-то самые важные законы нашей жизни.
Я заглянула в палатку. Там был не очень приятный запах. Все равно я не буду спать, завернувшись в спальник. Зачем же я шла сюда – ведь не для того, чтобы проспать все на свете! Стало прохладно, и я надела второй свитер. Это папин свитер, огромный, в который можно спрятаться с головой, если станет совсем страшно. Но пока еще был свет от солнца, уже севшего за горы. И та же невероятная тишина. Было слышно даже мое дыхание.
Я села недалеко от палатки. Жаль, что нельзя развести огонь. Йети не подойдет, если будет гореть огонь. Интересно, они не знают огня, что ли? Вообще, кто – они? Я отпила горячего чаю. Как-то у меня стали закрадываться сомнения. Высижу ли я всю ночь? Чем себя занять, чтобы время пошло быстрее? Когда будет темно, я не смогу уже смотреть на горы, на небо, на красоту… Я убрала руки в рукава папиного свитера и поглубже натянула воротник на голову. Да… Что-то пока не очень весело… Я бы подвигалась, попрыгала… Но что подумает об этом йети?
Я еще посидела и все же встала и начала прыгать, потому что стало совсем холодно. Разогревшись как следует, я опять села на землю и решила вспоминать все стихи, которые знаю. Если правда, что йети может общаться с человеком мысленно, то стихи, которые звучат у меня в голове, он хоть и не поймет, но воспримет как что-то хорошее, доброе, мелодичное и не побоится подойти.
Я ясно представляю себе, как он подойдет, сядет напротив меня, мохнатый, большой, добрый, очень доверчивый… Он или она… Ведь я не знаю, может быть, это и девушка… Будет сидеть, смотреть на меня, а я – на него или на нее… И мы все поймем друг про друга… И это будет самое огромное чудо моей жизни…
Стихи, которые я повторяла в голове, стали меня убаюкивать. Несколько раз я ловила себя на том, что в голове у меня плывут картинки другой реальности – я начинала засыпать и просыпалась.
…Стало как-то теплее. Я привыкла к темноте и все видела. Вот куст, на котором, оказывается, такие огромные цветы, я не видела их, когда пришла. Острый горьковато-пряный запах… Откуда он? Так пахнут эти прекрасные цветы? Надо успеть их зарисовать… Ночные цветы, которые распускаются на ночь, я читала, что есть такие цветы… Но разве они растут в горах? Этот куст – словно живой… Он чуть колышется, хоть ветра и нет. Или это вовсе не куст… Я присмотрелась… Мне показалось… Или это лапы… Или же руки… И кто-то улыбается, глядя на меня… Ведь улыбку нельзя спутать? Я присмотрелась… Неужели… Он такой огромный? Или это она…
– Привет… – сказало мне это существо.
– Привет… – хотела ответить я, но от страха и от смущения никак не могла произнести ни одного звука.
Я видела, что оно смотрело она меня и ждало, чтобы я что-то ответила, а я молчала. Тогда оно встало и ушло. Я видела, что у него огромная мягкая спина, как у моего плюшевого мишки, который живет у меня на кровати с самого детства, только спина почему-то совсем светлая… Ведь сам мишка – темно-коричневый…
…Я проснулась оттого, что кто-то дотронулся до моего плеча. Я испуганно отодвинулась. В темноте все было хорошо видно. Сережа…
– Ты?..
– Не замерзла? – очень тихо спросил Сережа, наклоняясь к моему лицу.
– Н-нет… – Я еще отодвинулась от него. – Я, кажется, заснула… Фу ты… Это был сон…
– Ну да… Тут как раз приходил йети, спрашивал – долго ли ты собираешься спать, я сказал ему – что до утра…
– Приходил йети?.. – ахнула я. – Правда?
– Нет. – Сережа обнял меня и как-то не сразу отпустил.
Я даже не знала, как на это реагировать. Может быть, и это тоже сон. Я пощипала себя за щеки, за руки. Я иногда и во сне щиплю себя, чтобы проснуться… Да нет, вроде не сплю… Я высвободилась из его объятий. Видно было, что Сережа улыбается.
– Вот, у меня тут… – Он достал из своего рюкзака бутылку вина и большую жестяную кружку. Ловко налил в кружку вина и протянул мне. – Выпей…
– Нет… – Я помотала головой. – Я не люблю… Я потом не могу себя найти…
– В смысле? – засмеялся он. – Это как?
– Я не люблю такого состояния.
– Это хорошее вино, сухое, легкое… Никакого состояния не будет, просто немного согреешься…
– Нет… – Я покачала головой. – У меня есть чай. Несладкий только…
– Ты правда веришь в снежного человека? – спросил меня Сережа и опять сел близко, касаясь моей ноги. – Выпей глоточек…
