– Я жестокосердный расчетливый циник, – поддразнила его Амалия, – и за каждую услугу плачу услугой. Так лучше?
– Простите, – смиренно сказал граф. – Я сказал, не подумав.
– Люди вечно жалуются на отсутствие добра, только откуда ему взяться, если они так подозрительно к нему относятся? – Амалия поднялась с места. – Ладно, идемте проведать нашу «Аделаиду». Водить я теперь умею, а что мне делать, если произойдет поломка?
Глава 25
Человек, который мечтал летать
Для Кристиана де Ламбера выдался донельзя насыщенный день.
Сначала он искал Жоржетту Бриоль, которую по известной причине не сумел найти. Затем объяснял Амалии разные технические тонкости, а когда наконец вернулся домой, то отец огорошил его сообщением, что сегодня на ужин к ним прибудут друзья герцога, и в их числе – виконт д’Авеналь со своей семьей.
Тут сознание Кристиана как-то поплыло, и он воочию увидел себя у алтаря с белой розой в петлице фрака, а рядом – очаровательную мадемуазель Иоланду в белой фате и белом платье с длинным шлейфом. Но какой бы прелестной она ни была, Кристиан не собирался жениться, и его не интересовало, что думают по этому поводу родители и даже родители родителей.
Поэтому он усилием воли прогнал видение, мило улыбнулся, сказал, что он чрезвычайно рад, прошел в одну из комнат первого этажа и благополучно покинул дом через окно, после чего, выражаясь языком полковника Барнаби, «дал дёру». Смею вас заверить, что самому д’Артаньяну не приходилось совершать столь стремительный маневр.
Через полчаса Кристиан уже стучался в дверь своего приятеля Жака Понталье, который обладал двумя преимуществами: он не водился со знатью, а стало быть, не мог выдать беглого графа, и к тому же страстно увлекался всем, что было связано с полетами. Как видим, наш герой вовсе не собирался забывать о задании, которое ему дала Амалия.
Понталье встретил его с распростертыми объятьями, пригласил ужинать, рассказал о воздушном шаре, который он с друзьями собирался запускать, и заодно упрекнул, что Кристиан променял парение в воздухе на грохот моторов на земле.
– Вообще-то, – солгал Кристиан, – я собираюсь вернуться к полетам. Автомобили мне надоели.
Понталье расхохотался и хлопнул его по плечу.
– Вот! Я же тебе говорил: гонки – вздор! Что это за цель – дойти до скорости в сто километров в час? А дальше что? Двести? Триста? Другое дело, Кристиан, когда ты летишь, как птица! Вверху Бог, внизу земля, а ты посередине. Но все-таки ближе к Богу и птицам, чем к людям, и это правильно. На земле нет ничего хорошего, поверь мне!
– Ну уж прямо, – проворчала его жена Нанетта, внося ужин. Жак засмеялся. Что бы он ни говорил, но свою семью этот сорокалетний здоровяк любил крепко.
– На этой неделе, – сказал Жак, – мы собираемся запускать наш шар. Тогда и посмотрим, не ошибся ли я с расчетами. Приходи, для тебя всегда найдется место!
Они отдали должное ужину, обменялись новостями, и Кристиан, набравшись духу, приступил к делу.
– Скажи, Жак… Тебе что-нибудь известно об Эоле?
– Известно ли мне! – воскликнул его друг, загораясь, как порох. – Я, наверное, всю жизнь буду жалеть, что не смог присутствовать при его полете. Ее мать была больна, я не смог отлучиться, – объяснил он, кивая на Нанетту. – А потом эти паршивые военные наложили лапу на проект, и Адер уже меня не приглашал.
– Давай по порядку, хорошо? – предложил Кристиан. – «Эол» – это что? Воздушный шар? – Жак мотнул головой. – Дирижабль?
– Я бы не жалел о дирижабле, я десятки их перевидал, – ворчливо отозвался Понталье. – Нет, Кристиан. «Эол» – это самолет.
– Что?
– Са-мо-лет, – наслаждаясь каждым слогом, отчеканил Жак. – Совершенно новое слово в истории воздухоплавания. Шары, нагретый воздух – это совсем другое. «Эол» – это крылья и мотор. Бог ветров, понимаешь ли ты! Семь лет назад Адер запускал его в парке замка Грец-Арменвилье, недалеко от Парижа. А я не смог прийти! Эх!
Он яростно запустил пятерню в свои жесткие темные волосы и взъерошил их.
– Там были служащие, они смотрели, разинув рты. Никто не верил, что он полетит, но он полетел! Конечно, пролетел мало, пару десятков метров, и поднялся над землей ненамного, но, понимаешь, это ведь первый полет! Нельзя ждать от человека, что он взмоет, как птица. И потом, никто еще не знает толком, как управлять этой штукой. С шарами все ясно, у нас накоплен опыт в несколько веков. А тут – ничего не понятно. Крылья, мотор! А воздушные потоки? А дождь, а снег? Все это ведь тоже надо учитывать!
– То есть самолет – это машина с крыльями, как у птицы, и…
Жак мотнул головой.
– Адер скопировал механизм крыла летучей мыши. Он долгое время изучал полеты птиц, насекомых и летучих мышей. Почему-то летучие мыши ему приглянулись больше всего.
«Летучая мышь! – мелькнуло в голове Кристиана. – Викарий же видел на салфетке набросок крыла… Так что, получается, ему не померещилось?»
– А сам Адер – это кто? – спросил он.
– Клеман Адер – инженер и изобретатель, – ответил Жак. – Он усовершенствовал телефон, велосипед и… что еще? Да, создал какую-то машину для постройки железных дорог. Чтобы укладывать рельсы или что-то в этом роде. В общем, деньги у него водятся, но по-настоящему он помешан только на полетах. Хороший человек, – без тени иронии прибавил он.
Кристиан потер лоб. Внезапно возникло впечатление, что рядом с ним существовал совершенно особый, жутко интересный и неизведанный мир чудес, который он проморгал исключительно по собственной нерадивости. Ведь полеты всегда стояли для него на втором месте после автомобилей.
– А дальше? – спросил он. – Я имею в виду, с «Эолом», с Адером… и вообще.
– Я же тебе сказал: дальше влезла армия, – проворчал Жак. – Адер человек обеспеченный, но строить самолеты – занятие не из дешевых. Я слышал, один «Эол» ему обошелся в 200 тысяч франков
[34]
. Армия предложила необходимые деньги, чтобы довести модели до ума. С тех пор он закрылся, и в том, что касается самолетов, работает только для них.
– А какой у армии может быть интерес? – спросил Кристиан.
– У этих сволочей может быть только один интерес: военный, – ответил Жак, и желваки на его скулах заходили ходуном. По натуре Понталье был убежденный пацифист. – Речь ведь идет не просто о полете, который может проделать каждый идиот, если ему взбредет в голову сигануть в Сену с моста. Речь идет об управляемом полете, Кристиан. И страна, которая независимо от других стран разработает летающие на большой высоте машины, получит большое преимущество.
Кристиан нахмурился. Странно, подумалось ему, ведь Амалия и Жак – такие разные люди, но, в сущности, говорят они об одном и том же.
– Так ты придешь посмотреть на наш шар? – спросил Жак. – Конечно, это не самолет, но обещаю, он точно полетит.
