С утра 28 апреля в отеле «Эмбахадор» собралась еще одна группа американцев, и в 17:45 Беннет попросил коммодора Дэра эвакуировать их из страны, а заодно и прислать отряд морской пехоты для охраны посольства США.
Чуть позже, примерно в 19:00, Беннет послал в Вашингтон полную отчаяния телеграмму с пометкой «вне очереди». В ней говорилось о просьбе Бенуа прислать в страну морскую пехоту США (1200 человек) для «восстановления мира», иначе хунта развалится
[463]. Нет сомнений, что Бенуа составлял свою «просьбу» под диктовку самого же Беннета или военных атташе США: цифра 1200 говорит о том, что Бенуа знал, сколько именно морской пехоты находится на борту кораблей «Карибской группы». Однако в этой же телеграмме Беннет предположил, что пока рано использовать морскую пехоту США для «зачистки» Санто-Доминго (посол опасался потерь), тем более что военное превосходство находится на стороне хунты. Правда, по мнению Беннета, госдепартаменту все же следует срочно разработать план высадки морской пехоты, если ситуация «быстро ухудшится». Предлог для высадки посол предлагал стандартный – защита жизни граждан США (хотя все, кто хотел, были уже эвакуированы из Сант-Доминго без каких-либо проблем).
Но ситуация, видимо, «ухудшилась» уже через час: в 20:15 Беннет передал в Вашингтон просьбу военной хунты об открытой американской военной интервенции: «Военная правительственная хунта сознает, что нынешнее революционное движение против демократических институтов, которые представляет хунта, возглавляется коммунистами и несет на себе аутентичный коммунистический отпечаток. Это продемонстрировали эксцессы против населения, массовые убийства, грабежи частной собственности, постоянные призывы к продолжению борьбы со стороны радио Гаваны. Хунта понимает, что это движение в случае победы превратит страну во вторую Кубу, и поэтому с полной ответственностью и в категорической форме просит правительство Соединенных Штатов предоставить немедленную и неограниченную военную помощь, чтобы взять эту серьезную ситуацию под контроль»
[464].
Уже через 20 минут Беннет под влиянием сообщений военных атташе США прислал новую телеграмму, в которой «с сожалением» сообщал, что ситуация быстро ухудшается
[465]. Сожаление Беннета, в частности, вызвал тот факт, что «пилоты из Сан-Исидро» устали от бомбежек и деморализованы. Шеф полиции (уже практически разгромленной конституционалистами) сказал военным атташе, что операции по «зачистке» натолкнулись на такое ожесточенное сопротивление, что их нельзя продолжать. Беннет писал, что «настало время высадить морскую пехоту». Если Вашингтон желает иметь для этого предлог, то вот он: «Американские жизни в опасности».
Посол предлагал высадить с воздуха у отеля «Эмбахадор» несколько сотен морских пехотинцев, которые должны были не столько защищать американцев (им реально никто и не угрожал), сколько использовать гостиничное поле для игры в поло как вертолетную площадку. От отеля морские пехотинцы должны были установить «коридор безопасности» до американского посольства. Таким образом, прямо в центре оборонительной системы конституционалистов появился бы контролируемый иностранными войсками участок.
Предложение Беннета было немедленно одобрено Джонсоном, который постоянно говорил, что «надо что-то делать». В тот же день (точнее, вечер) президент США выступил по телевидению и сообщил нации, что «по просьбе доминиканских военных властей» направил в Санто-Доминго 400 морских пехотинцев для защиты жизни американских граждан. При этом Манн не скрывал, что США действуют в самой незаконной манере (most illegal way possible)
[466]. В 22:30 28 апреля Беннет сообщил по телефону в госдепартамент, что около тысячи американцев не желают покидать Санто-Доминго (видимо, кубинское радио их не сильно пугало).
С наступлением сумерек 28 апреля 560 морских пехотинцев США под командованием полковника Догерти были высажены в Айне и последовали к отелю «Эмбахадор». В 18:30 они организовали периметр обороны отеля и оборудовали вертолетную площадку на поле для игры в поло.
Первоначально никто морпехам никакого сопротивления не оказывал. Из отеля на джипах взвод морпехов проехал к американскому посольству и взял его под охрану. Но позднее тем же вечером снайпер убил морского пехотинца неподалеку от отеля. Когда американцы атаковали дом, откуда раздался выстрел, они смертельно ранили ручной гранатой пятилетнего ребенка.
Вечером 28 апреля на корабли «Карибской группы» были переброшены еще 684 американца. Джонсон выступил по телевидеию и заявил, что единственной целью морской пехоты США в Санто-Доминго является эваукуация американских граждан и граждан других иностранных государств. Ничего о борьбе с коммунизмом президент не сказал.
Однако все тем же вечером в полную боевую готовность были приведены части 82-й воздушно-десантной дивизии на ее базе в Форт-Брэгге (Северная Каролина)
[467]. Дивизия должна была предотвратить возможную военную победу конституционалистов, а отнюдь не заниматься вывозом американцев.
28-го же посол Беннет решил, что отряд морской пехоты не сможет ободрить разваливавшуюся на глазах хунту в Сан-Исидро. Он требовал присылки новых контингентов войск в Санто-Доминго, считая, что в противном случае «победа мятежников неминуема»
[468]. «Все признаки говорят о том, что если все усилия сил лояльных к правительству (какому? – Прим. автора) провалятся, власть захватят группы, явно связанные с коммунистической партией. Я думаю (и мое мнение подтвердили представители всех американских ведомств в стране), что если это действительно случится, мы должны будем вмешаться, чтобы предотвратить появление второй Кубы из пепла неконтролируемой ситуации».
Уже поздно ночью Джонсон пригласил к себе лидеров обеих палат конгресса – в том числе, сенатора Дирксена и конгрессмена Джеральда Форда (будущего президента США). Джонсон встретил коллег в пижаме и с гордостью проинформировал их об отправке войск в Доминиканскую республику, заявив, что демократы не менее жестко борются с коммунизмом, чем республиканцы. Таким образом, президент четко дал понять, что не защита жизней американцев сыграла главную роль в его решении начать интервенцию в Доминиканской республике, а все тот же патологический антикоммунизм.
