Мартин прибыл в Доминиканскую республику и находился на острове три недели. По возвращении он изложил Кеннеди свои неутешительные выводы о развитии ситуации в стране. В целом и Мартин не видел альтернативы осторожной линии Балагера на постепенную либерализацию в союзе с Рамфисом, который контролировал армию и полицию. Реальным «сильным человеком» страны являлся именно Рамфис: «Мы делаем вид, что не хотим его, но на самом деле он нам нужен»
[302]. Однако народ ненавидел клан Трухильо, причем эту ненависть разделяли все оппозиционные партии. Мартин предложил заставить двух братьев убитого диктатора, Эктора и Хосе Арисменди покинуть страну, чтобы сохранить Рамфиса. Собственность клана, по мнению эмиссара, следовало конфисковать и разделить среди народа, выдав за нее частичную компенсацию Рафмису наличными. Соединенные Штаты должны были продолжать «устанавливать в Доминиканской республике видимость демократии и даже попробовать сделать ее частично реальной»
[303]. Кеннеди полностью прочитал весь отчет Мартина, который занимал целых 110 страниц
[304].
Американцы, однако, никак не могли понять одного – доминиканский народ и все основные политические партии, даже проамериканские, считали Балагера марионеткой клана Трухильо (каковой он и был) и требовали ухода не только Рамфиса, но и самого президента.
Кеннеди согласился с рекомендациями Мартина и в сентябре 1961 года отправил в Доминиканскую республику заместителя госсекретаря по политическим вопросам Макги, чтобы он передал все рекомендации Балагеру и Рамфису.
Во время пребывания Макги в Санто-Доминго 17 сентября состоялась мощная студенческая демонстрация (10 тысяч человек), в которой участвовали все оппозиционные силы, включая проамериканский НГС. Манифестанты требовали немедленной отставки как Балагера, так и Рафмиса и удаления всех Трухильо из страны. Ораторы на митинге говорили о том, что никакой реальной демократизации в стране не происходит (то есть считали ее, как и Мартин, «видимостью»), и призывали ОАГ оставить в силе санкции против Доминиканской республики
[305].
После демонстрации власти немедленно депортировали из страны лидеров ДНД и «Движения 14 июня»: Максимо Лопеса Молину и Карвахаля Энрикеса.
Американское генеральное консульство сообщало 17 сентября 1961 года, что требование высылки клана Трухильо из страны стало «навязчивой идеей» всей оппозиции
[306]. Отношение к США со стороны всей оппозиции ухудшилось, так как широко распространено мнение, что американцы поддерживают Балагера и Трухильо-младшего. Теперь разведка госдепартамента уже «полностью» согласилась с тем, что идентификация США с режимом Балагера противоречит американским интересам и нынешнее правительство надо заменить на более демократическое: «Продолжение нынешней тенденции чревато тем, что преемником Балагера может стать кастроит».
После демонстрации 17 сентября госдепартамент уже считал, что Балагер и Рафмис не в состоянии контролировать ситуацию в стране в течение хотя бы нескольких месяцев. Разведка госдепартамента 20 сентября отмечала, что в свете нового развития ситуации «удивительно», что Хилл по-прежнему требует частичного снятия санкций ОАГ с режима Балагера – Рамфиса: «Учитывая накаленный политический климат в Доминиканской республике, снятие санкций ОАГ наверняка будет широко интерпретировано, и в Доминиканской республике, и в Латинской Америке в целом, как еще одно явное доказательство того, что США заинтересованы в продлении существования нынешнего режима на неопределенный срок».
Балагера срочно вызвали в США, причем настояв, чтобы он приехал один, без Рамфиса. 3 октября в Нью-Йорке с ним встретились исполняющий обязанности госсекретаря Боулз, его заместители Болл и Макги и генеральный консул Хилл. Для создания «атмосферы доверия» было решено не делать записи переговоров.
Американцы прямо сказали Балагеру, что до сих пор его движение в направлении демократизации было «обескураживающее медленным»
[307]. США готовятся в ближайшие дни определить свой новый курс по отношению к Доминиканской республике, а это будет означать, что и Балагеру, и Рамфису тоже придется пойти на некоторые шаги, возможно, болезненные для них. Только в этом случае американцы могут добиться от ОАГ снятия санкций со страны. Конкретно от Балагера требовали:
– «деконцентрации» власти клана Трухильо и скорейшего удаления «генерала Хосе Арисменди Трухильо» и «генералиссимуса Эктора Трухильо» из страны;
– «надлежащих» мер по распоряжению собственностью клана Трухильо;
– введения умеренной оппозиции в состав коалиционного правительства;
– эффективных действий против коммунистических элементов, «которые хотят подорвать демократическую систему».
Балагер согласился с тем, что братьев убитого диктатора необходимо отправить в эмиграцию, однако заметил, что оппозиция, в отличие от США, требует удаления из страны всех членов семьи. Но Рамфис нужен в стране, так как он контролирует вооруженные силы. Балагер утверждал, что сам сын диктатора якобы рвется в отставку и хочет уехать за границу. Поэтому в случае необходимости не составит труда побудить его эмигрировать. Если же Рамфис уедет прямо сейчас, армия распадется на враждующие друг с другом группы: «…в результате возникнет анархия».
Собственность клана Трухильо, в основном в сахарной промышленности, Балагер оценил в 80 миллионов долларов (хотя, по другим оценкам, она составляла 140 миллионов). Но на этой собственности «висел» долг доминиканского правительства в 48 миллионов. Рамфис предлагал продать самый главный актив клана – завод по производству сахара в Рио-Айне – за 50 миллионов иностранному инвестору Джорджу Паппасу
[308]. Но в результате этой и прочих трансакций, отметил Макги, доминиканское правительство получит только 18 миллионов «живыми» деньгами. Болл потребовал, чтобы Рамфис передал часть полученных от продажи собственности средств (примерно 32 миллиона) в благотворительный фонд.
Балагер увиливал, доказывая, что важнее направить прибыль от предприятий клана на благо казны, чем изменить имя владельца.
